Однажды Пан, из леса, как Овен
С глазами серыми, а кожи тлен
Похож на древний серый мох со стен,
Увидел яркий солнечный размах
В поросшем доле, на лесных холмах.
В зелёном шлейфе, с трубами в руке,
Стоял у голых пастбищ в закутке;
И власти выше нет, там на пеньке.
Не виться дыму, крышам не торчать.
Так хорошо! Копыто, как печать.
Он сердцем знал свой мир; чужих приход,
Кто прогуляться захотел раз в год,
И дикого Бычка найти приплод,
Детей чумазых в ягодах, в росе –
Так мало видят сказочного все.
Он бросил трубы; трудно передать,
Чтоб старым песням, новые - под стать,
Для леса свойство – сычикам визжать,
И хныкать ястребу в ночную тьму,
Той музыки довольно одному.
Прошло то время, может и к добру,
Что в трубах меньше силы на игру
На ветках можжевельника к утру,
Подснежники колышутся, поверь,
Простым дыханьем воздуха теперь.
Пусть радости языческой свирель,
За ценность новой жизни, сроки, цель.
На землю ляжет в тёплую постель
Цветком расцветшим,- некому солгать -
Играть? Играть? - Что должен он играть?