Темно в окне. Дождь переходит вброд
мой город, от окраин до окраин.
Крадётся, неприкаянный, что Каин,
а, может быть, совсем наоборот -
идёт, как божий сын - вода к воде,
по Майну над мостами, воду вспеня.
И трогает гранитные ступени,
оставив след повсюду и везде -
на крышах, на путях, товарняках,
неспешно уходящих от вокзала.
Он видит - виноградом обвязала
земля пригорок. И наверняка
вода нужна. Предатель или бог -
никто не знает, город жаждет влаги.
Лоза полощет ветви-бедолаги,
а корни пьют. Сапожник без сапог,
ночной бродяга, летний пилигрим
уже завис над ратушей и кирхой.
Здесь вкус вина и маленькой просвирки.
Христос ли, Каин... Так неповторим
библейский запах скошенной травы,
и треск сверчка под вскрывшимся пионом.
Ступает дождь по плитам обновлённым,
стекает с крыш и падает во рвы
у крепости. На склонах виноград
готов до одурения напиться,
и сонная нахохленная птица
освистывать готова всех подряд.
Туманы выползают из низин -
фантомы ожидаемого чуда.
Вода к воде - а значит - не Иуда,
не вброд, а по воде, как божий сын.