Подкрашенный глаз распухшего неба,
Стучит в стены града чумная жара,
Душа от притворства совсем разомлела,
Горит под асфальтом стоглавый жираф.
Вновь в спальнях бутонов серебряным мелом
О боли безумной стих пишет вода...
Толкаются тени в грязных фонтанах,
Сквозь сон ореады спускаются с туч,
Раздетые бабы в цветастых банданах
Взбивают телами искристую муть.
А солнце вновь острым узором на ранах
Не даст полной грудью спокойно вздохнуть.
Жара-карусельный станок над обрывом,
Вращается ось разминая простор,
Под злым камнепадом все песни с надрывом,
Здесь каждый в своем доме узник и вор...
Вскипают от жара дворы и квартиры,
Подавлен слепыми во тьме Анахор.
Бессмыслица странных движений и пляски,
Над пеплом цветов мух больных суета,
Сгущаются тени,сгущаются краски,
Глотает святое опять пустота...
Сам Бог в небесах точно плачущий мальчик,
Смеется над ним хулиган-сатана...
Подкрашенный глаз постаревшего неба,
В нем солнце-зрачок в серой радужке туч,
Страданий невзрачных лихая телега,
В спине точно нож переломанный луч...
Как страшно от призраков прошлого бегать
Смешав с глупой радостью честную грусть...
Толкаются тени в старинных фонтанах,
Гедония тленных как горький плевок,
Над толпами слабых зонтов парапланы,
Сквозь глупость толпы к святому рывок...
И кажется в небе сам Бог тоже пьяный
Нажал на вселенский бездушный курок...