В тоскливой вечности развоплощенных джив,
тогда как логик корневые звенья
шли в аксиоматический режим,
защелкнув карабин воображенья.
Материя любвеобильных рвот
врастала из жестокости кристалла
во времени, ложилась на живот
и руки покрывалом распластала.
В потеющих ладонях спелый фрукт
дремал, и сочным жертвоприношеньем,
как Цезарю был противопоставлен Брут,
так ряд зубов, принявшее решенье
полакомиться сочностью его,
во взгляде отраженное сознанье,
кидало в эгоизма естество
приказ зубам на фруктопоеданье.