Я брел днями, ночами, лесами и через поля.
Вот пришёл я.
И стало страшно ступить на порог.
Но отдернулась дверь, чёрная, как из угля,
В невысокой избе за столом у окна сидел бог.
Я не знал как начать,
А он даже не поднял глаз,
Он молчал мне в ответ, тишина разрезала пространство.
Я наполнил речною водой алюминиевый таз
И по очереди омыл обе ступни старца.
Я сварил ему сытный обед,
Нарубил дрова.
Перебрал целый амбар золотого зерна.
И крутились до ночи каменные жернова,
И была изба его изнутри тепла и светла.
И тогда он спросил, не разжимая губ,
Он безмолвно спросил меня мысленно,
Встав в полный рост.
Он спросил меня, не задавая мне сам вопрос,
Ведь любые вопросы лгут.
Он качал головою, а я всё твердил ему,
Что нельзя хоронить ни любимых, ни друзей, ни своих детей,
А преступники заслуживают плетей,
Мы увязли во лжи до самых, ох, до локтей.
Он похлопал меня по плечу и велел идти.
И был светел и свеж я в обратном своём пути.
Потому что не нужен ответ колосьям, чтобы расти.
Нужно только сердце, чтоб душу в нём вынести.