На углу на Пречистенке сильно мело в эту зиму,
В отворот пиджака засыпало морозным пшеном.
И стояла толпа за спиртным у дверей магазина,
Чтобы было что пить за простым новогодним столом.
Белый кот у дверей нежно терся и также мяукал.
Две герани в кашпо создавали домашний уют
И большие часы со своим равнобедренным стуком
Обещали гостям, пусть и скудный, но теплый приют.
Телевизор молчал - он давно уже плохо работал.
Груда книг на столе и в навалку на грязном полу.
Сам хозяин квартиры недавно вернулся с работы
И теперь улыбаясь, сидел на диване в углу.
За окном сыпал снег, переулок легко заметая.
За бульварным кольцом уже трудно дома различить.
На ресницах твоих снег держался и долго не таял,
Видно, чтобы согреть тебя в этой морозной ночи.
Возле входа в метро ты стояла в смешном полушубке.
Под фонарным столбом,в желтом круге как елка искрясь.
Как ребенок обиженный терла надутые губки,
На меня с каждым вздохом все больше и больше сердясь.
Я летел по ступенькам терзаясь, что ты замерзаешь.
Что наверное, раньше пришла и стоишь на ветру.
Вся нарядная с тортом моим и меня проклинаешь,
И что выскажешь это мне сразу, как я подойду.
Так и было, а дальше мы вместе с тобой побежали
Сквозь нарядную мглу на бульвар и под арку скорей.
Мы в тот год у Андрюхи как раз Новый год отмечали,
А Андрюха всегда самым близким мне был из друзей.
Куртки, шапки, пальто - все валялось в навалку в прихожей.
На кухОнном столе, как на свалке еда кувырком.
Миха выпил уже и всем строил потешные рожи,
А Васек, как всегда, женщин спаивал белым вином.
Светка что-то на кухне варила, пилила, солила
Вместе с Галкой, а Галка уже обновила стакан.
Им мешала вовсю разогретая, знойная Мила
И, конечно, поблизости с ней увивался Вован.
Как обычно собрались все, так, без чего то двенадцать,
Разливая скорей Старый год, чтоб успеть проводить.
Проводили и тут же по новой граммуль по сто двадцать,
Так чтоб, видимо, наверняка его похоронить.
Вот куранты веселые (тоже, видать, проводили)
И шампанское - в уши, в бокалы, в ладони, везде.
Ведь, конечно же, все запихнуть его в холод забыли
И тихонько кольцо положил я в ладошку тебе.
Ты смутилась смешно, улыбнулась и вся покраснела,
Своей теплой рукой провела молча мне по щеке.
В магнитоле как раз в это время Шаде что-то пела
Про большую любовь, но запрятанную в кулаке.
Хорошо, когда люди вокруг добродушны и пьяны,
Когда можно не прятаться от закадычных друзей
И не надо бояться ни сглаза, ни злости, ни раны
И что кто-то попробует сделать тебе побольней.
На промятый диван мы с тобой на рассвете упали.
Все вокруг тоже спали уже как попало на чем.
Мы от этого дня все же тоже немного устали
И ты быстро уснула, уткнувшись мне носом в плечо.
***
Я бежал в институт, наломав по дороге сирени.
Меня баловал день теплым ветром и яркой травой.
Мы тогда были вместе и все-все на свете хотели,
Кроме смерти,конечно, несчастий и жизни другой.
На ступенях большого, старинного института
Ты сидела на сумке в ладони лицо уронив.
Я взлетел по ступенькам, хотя было, в принципе, круто
И присел рядом сбоку тебя ни о чем не спросив.
Ты молчала сперва, только волосы водопадом
Низвергались к граниту изящной сплошной полосой.
И впервые за несколько лет ты была мне не рада.
Да, похоже, что и говорить не хотела со мной.
Потому я молчал, но плечом осторожно коснулся
Будто это случайность, в надежде услышать "Привет".
К волосам твоим я, взял и радостно повернулся,
Чтобы просто поцеловать тебя быстро в ответ.
Но в ответ мне, увы, не было никакого привета.
В колебаниях волос я с трудом мог услышать: "А я?
Я тебе дорога? Почему ты болтаешься где-то,
Когда к нам "на чаек" в дом приходят твои же друзья?!"
Я не понял про что и о чем ты вообще говорила -
Это наши друзья, даже пусть они все от меня.
Ты меня же сама и за них, в том числе и ценила,
И гордилась всегда, что они уважают тебя.
Повернулась ко мне, но темна, как ночная прохлада.
Посмотрела из под опущенных, хмурых бровей
И опять прошептала: "Скажи, а зачем тебе надо,
Чтобы в доме у нас было много различных людей?!
Тебе скучно со мной, я совсем для тебя некудышна?
Тебе мало меня, со мной не о чем говорить?"
Посмотрела в глаза и устало вздохнула чуть слышно:
"А ты точно уверен, что вместе нам следует быть?!"
Я не знал, что ответить, я был как грозой ошарашен.
Столько было тепла, столько нежности, счастья и вот.
Ты топтала ногами все кровное, мягкое, наше.
Я согнулся и замер весь, как от удара в живот.
"Мой хороший, что это, скажи? Но ведь так не бывает.
Ты другая сейчас, ты чужая и будто не ты.
Ты сама говорила всегда мне, что очень пугает,
Если, вдруг, в человеке как в кукле полно пустоты.
И тогда в пустоту эту точно в пустую траншею
Очень тихо, не зримо, так чтоб никому не мешать
Начинают течь мысли чужие и давят на шею.
Вроде бы не критично, но трудно бывает дышать."
***
Воскресенье с утра, мы пришли в школьный класс не знакомый.
Нас по двое за парты сажали по списку подряд.
Со мной рядом подсел один парень чудной и веселый.
Его звали Андреем, примерно лет десять назад.
Мы тогда в физмат школу с районных своих поступали.
И пришли на экзамены скопом, авось повезет.
Повезло и мы вместе за партой три года болтали,
Но где он, а где я - вряд ли кто-нибудь разберет.
Мы в метро вместе в школу тащились из спальных районов
И обратно домой, тоже вместе - ко мне и к нему.
И стучали нам часто железные тубы вагонов,
Когда мы на байдарках глотали большую страну.
Очень много одно на двоих: и надежды и мысли,
Песни, фильмы, гитары, закаты, уроки, друзья.
От правительства нашего оба расстроенно кисли
И смотрели и слушали то, что считалось нельзя.
Теоремы Ферма, алгоритмы и атомы Бора
Нас тогда волновали, конечно, но больше всего
Нам хотелось вниманья девчонок и, в принципе, скоро
Ты вошла в мою жизнь, и немного, тем самым, в его.
Много раз мы в палатке втроем спали в разных походах,
И квартире его я частенько с тобой ночевал.
Даже в тот Новый год он на пол лег у самого входа,
Чтобы нам на диване никто из гостей не мешал.
Много позже мне мама его рассказала: "Не скрою
Был у нас разговор с ним в одну из июльских ночей.
У него я спросила: "Андрей, а кто будет с тобою
Рядом дальше по жизни из всех твоих школьных друзей?
- Трубецков (это я), он ответил без всяких сомнений.
Вот и в сущности все что хотела тебе я сказать".
Я про то что случилось тогда слышал множество мнений,
Но никто не почувствует так как почувствует мать.
***
Мощный горный поток, сбоку скалы Большого Кавказа,
Каяки по воротам несутся один за другим.
Мы в седьмые на реверс попали ни с первого раза
И теперь в ожидании старта в байдарке сидим.
Вот Андрюха на Джексоне вроде бы третьим стартует.
Ты вся вжалась в сиденье - волнуешься за него.
И под каску в лицо ветер яростным воздухом дует.
Мы все вместе, в горах, и вот это важнее всего.
Мы в Архызе живем в местном клубе с толпой малолеток
С нашей школы , с которыми вместе сюда из Москвы
Мы поплавать приехали сами в то давнее лето
И детей поучить как страховку вязать и узлы.
По ночам в большом зале на спальниках песни гоняем.
Под горячий чаек, ну бывает не только чаек.
Пятиклашек, конечно же, тоже мы не забываем.
А что в кружке налито - учительнице невдомек.
Помню день, когда я взял детей и по скальной тропинке
Мы пошли на Кораблик - высокий красивый утес.
Ты осталась внизу, потому что порвала ботинки
И Андрюха назад тебя через ручей перенес.
Так красиво в горах, небо близко и звезды ручные.
Под ногами в ущелье строптивая речка шумит.
И ты чувствуешь жизнь очень остро и звуки ночные
Прямо в душу заходят и сердце от счастья щемит.
И внутри ни сомнений, ни боли, лишь свет и стремленья
Жить подольше, смеяться и что-то большое создать.
Через пару недель мы вернулись в Москву в воскресенье,
Завалились к Андрюхе на дачу, чтоб вместе поспать.
У тебя была пара в двенадцать; моя рано утром.
Я унесся из дома, а ты еще крепко спала.
Я мотался до вечера и заскочил на минуту
Только где-то в районе восьми, но меня ты ждала.
Ты на корточки возле меня опустилась беззвучно,
Обняла мои ноги и пристально глядя в глаза
Прошептала: "Прости меня, если тебе будет скучно,
Это правда, неважно, но все же честнее сказать."
И затихла, ладоньим теплом по моей ноге гладя,
На колени ко мне положив нежно щеку свою.
Спустя годы я понял, что ты как пантера в засаде
В этот миг замерла, чтоб почувствовать слабость мою.
Поздний вечер, Москва, небо в дырках прохладно и седо.
Я набрал телефон (помню цифры я все до сих пор).
В дружелюбную трубку я крикнул: "Сейчас я приеду.
И не вздумай уйти, у меня есть к тебе разговор"
Я вошел резко в дверь, оттолкнув для пожатия руку,
Поздоровался с мамой его и пошел на балкон.
Что я делал в тот миг - на всю жизнь мне осталось наукой:
Я на век пригвожден к рамам этих балконных окон.
Он вошел вслед за мной, молча дверь не спеша затворяя,
Повернулся ко мне и без ретуши глядя в глаза
"Что-то видно случилось"- сказал: " И как я понимаю,
Что-то видно такое, что телефоном нельзя"
Может странно конечно, но сам разговор я не помню.
Я не помню, что я говорил и что он отвечал.
Хотя, судя по фразе единственной, что я запомнил
Это я говорил, а Андрей же скорее молчал.
Это фраза по сей день в моих мозгах отдается
И похоже её мне оттуда не выжечь ни чем.
Она точно проклятье, как сердце в груди моей бьется:
-"Все равно ты поверишь ведь ей, а не мне, так зачем?!"
А затем я сказал: " Не звони мне, не нужно, все ясно"
И покинул тот дом, как казалось тогда навсегда.
Нас пытались мирить, но все было в итоге напрасно
И друзья сторонились все больше и больше меня.
***
Ты мне стала женой, мы прожили примерно три года.
Много разного было, конечно, и слезы и смех
Мы с тобою учились, мирились, ходили в походы
А при слове Андрей ты смеялась всегда громче всех.
Он метался, влюблялся, учился, работал, спивался.
Каждый день как последний бессмысленно свой проживал.
Быть безумно веселым, безмерно счастливым старался
Он меня не искал, но я знаю что не забывал.
Твой характер смягчился и менее стал деспотичен.
Появились еще интересы помимо меня.
Так бывает, когда человек очень эгоистичен
И всегда абсолютно во всем видит только себя.
Мы все так же терзали друг друга - любили наверно,
Но мне в жизни я чувствовал не достает моего.
Я все чаще без друга себя ощущал как-то скверно,
Но ты злилась всегда, если я говорил про него.
Я пытался уйти от себя, что-то строить с начала,
Зарабатывать, с кем-то общаться, уют полюбить.
Но в один из сентябрьских дней меня так все достало,
Что я плюнул на все и решился ему позвонить.
Телефон я не помнил - он был у меня от рожденья.
Я набрал так как-будто вчера только слышал его.
Он спокойно снял трубку и тоже вообще без волненья
Мне ответил: "Приветик, ну как там твое ничего?!"
Я приехал к нему, он специально испек мне шарлотку.
Мы гитары до ночи гоняли, смотрели в глаза.
Я заметил в шкафу у него недопитую водку,
Посмеялся над этим и просто "Стареешь" сказал.
А тебе я не стал говорить то, что был у Андрея.
Обманул первый раз, понимая что будет скандал.
Да я скрыл от тебя, но не капли о том не жалею.
Видно чувствовал где то внутри недалекий финал.
Через пару недель мне звонок поздно ночью раздался,
Я снял трубку тогда, но от ужаса просто молчал.
Я услышал: "Привет, мне не надо чтоб ты обижался": -
Так Андрюха просил передать мне, когда умирал.
Мало жил он, с надрывом и водка убила в итоге.
Виноват я? Да нет. Здесь, конечно же, ворох всего.
Мы погибнуть могли оба в трещине или в пороге,
Но он умер, а мне дальше жить и теперь без него.
***
Мы с тобой разошлись. И причина не в смерти Андрея:
Изменила ты позже, теперь с мужем в Порту-Велью
Суть не в этом. А в том, что чем больше я в жизни взрослею,
Тем все больше во всем этом светлое осознаю:
Почему я тогда позвонил? - За три года ни слова
Я ему не сказал и контакты, как хвост обрубил.
Здесь я все-таки вижу следы от чего-то большого -
Если б не позвонил я тогда, то как дальше бы жил!
Тот звонок не Андрею был нужен, его путь понятен.
Кто-то свыше храня позаботился обо мне:
Временной интервал в математике невероятен -
В две недели попасть за три года нельзя на земле
Я живу как умею. За себя только, не за Андрюху.
Но бывает порой подойдя к беспокойной воде
До меня долетают тихонько приятные слуху
Одинокие теплые мягкие ритмы Шаде.
июнь 2018г.