В мире много нелепых историй,
Есть без смысла, а есть с подоплёкой.
В чистом поле стоял лепрозорий,
От людских глаз довольно далёко.
И не жаждал простой обыватель
В те края без нужды со скитанием.
Лишь охотник иль жадный старатель
Заходили туда по незнанию.
Был приход, куда люди болящие,
Приходили в мольбах, покаяниях.
На иконах оклады блестящие,
В рясе поп - не лишён обаяния.
Хоть и стар, но морщин не увидели,
(Он со дня основания значится)
И в стенах этой скромной обители
Не менялся сто лет, не артачился.
Небылиц о нём множество сложено -
Вроде мёртв давно, хоть и здравствует.
И что вовсе ему не положено
В той обители страждущих "царствовать".
Говорят, что Богини сын греческой,
Поп смеётся на то, отрицая всем.
Он знаток был души человеческой,
Коих мало уж или нет совсем.
В балахонах ходили болящие,
Ни к чему им внимание здешнее.
И их раны, о боли кричащие,
Обнажали их муки телесные.
Как проста того старца теория,
Чище, чем отражение в зеркале.
Будто "жертвы" того лепрозория
В прошлом души свои исковеркали.
Злобой, завистью, ложью умышленной,
Да злословными сплетнями, дрязгами.
Подкопчёными, чёрными мыслями
И деяниями мрачными, грязными.
Будто в жизни, прошедшей до этого,
Не имели и мнения твёрдого.
Были лица у них белей белого,
Ну а души черней неба чёрного.
Я подумала и покумекала,
Да и вы, не ровён час, дозреете.
Жаль для душ не сподобили зеркало,
Знали б точно с кем дело имеете.
Пусть теория та и не признана,
Может вовсе фантасмагория???
Но не хочется мне быть пожизненно
Пациентом того лепрозория.