Вот – день. Он бел. Я чувствую покой.
Он – дрожь и тихий звон корпускул света.
Ещё к подушке сон прижат щекой,
но проявитель, налитый в кювету
холодным солнцем, порождает жизнь:
и звук, и смысл, и память – боль и небыль.
И слышно песню – песня дребезжит,
её слова нанизаны на стебель
сухой травы февральских пустырей,
и тянут, тянут за душу бемоли...
Но контуры отчетливей, видней.
Вот – прочерк птицы в заоконной воле,
вот – от берёзы вытянулась тень.
И вдоху тесно – лёгкие малы...
Из эмбриона, семечки, золы
я снова вырастаю в белый день.