Доверил душу ей, излил.
И до небес готов был взять её.
Подал надежды праведную кисть,
С презреньем, без надежды
Она отвергла свет, прекрасие природ.
А я, дурак, в ней видел просветленье
Кормя, внушая мне иллюзии,
Питался я сомненьями ее.
Испорчен стал.
И Муза,
С печалью глядя на меня,
Печально молвит небесам:
-Как он жалок стал теперь!
Увял цветок, угас костер,
Бредя по бездорожью,
Стремления теряя,
Влюбился он в того,
Кто искренен был с ним,
Кто понимал его порывы
И труд его ценил.
Взаимно отвечая, гений юный,
Избитое страданьями,
Сердце девушке открыл.
Она была из мира пошлых
И невдомек ему, что душу он
Излил гнилой, без света мгле.
Он заблудился в темном царстве.
Развратным, пошлым стал,
Но есть частица истины в груди
Она дала ему прозренье,
Она и увела его от гибели душевной.
Напрасно юный ученик
Всех девушек с одной,
Духовно измеряет.
Ведь неужели средь миллиарда
Не будет той одной,
Живой, простой души,
Которая согреет..?
Родник души великой и бессмертной.
Ведь у нее, той самой, те черты,
Которые духовной музе
Художник так неистово рисует.
И обращаясь вновь к потерянной душе,
Устами человека, Муза истину глаголет:
— Пойми, ты не один на этом свете.
Те родники, откуда знания истины питаешь,
Доступны единицам,
Но есть еще, те, зрячие пророки,
Которые не подвластны тьме.
Они великодушны и для чести живы,
Духовной пищей, лишь живут.
Сумасшедши для толпы,
Но для истины–сыны!
Они училися как все:
Ходили в школы, в колледжи, в университеты,
Они не родились с эстетикой в крови,
Как пошлые упрямо заявляют,
Ее лишь можно обрести!
— Забей ты на неё,
Вдруг скажет друг матерый,
— Она ведь не достойна даже твоего внимания.
Пойми, ошибся ты не раз
И в этот раз попал к тому,
Которых раньше презирал.
Очнись! Любимец красоты,
Не открывай ты сердце
Каждому, кто взаимностью лживой кормит.
Не встретил ты ещё
Свою погибель в женском облаченье,
Иль душу разделять и сердце
Отдавать готов
Другому человеку?
Ты жалким станешь вмиг.
И не ищи спасенья в плотском теле–
Спасенья в этом нет.
Твори, пока ты жив,
Дари потерянным спасенье!