«Горы – это ещё одна моя большая «Любовь», им я «отдал» более 40-ка лет своей жизни. Много чего произошло со мной в горах за эти годы, о том и пишу. Любовь к Вершинам – это моя тоска по Звёздам, по несбывшейся Мечте о моей любимой Астрономии. На больших высотах – я рядом с моим Богом, Звёздами и с моей Вселенной!»
Эпиграф:
«Уходи в горы, я стану ждать тебя,
ибо уходящий и приходящий
во сто крат дороже живущего рядом.»
(Ольга Ларионова «В снегах Килиманджаро»)
Предчувствие встречи с горами.
Вот снова собран мой рюкзак,
Ура, друзья, опять я уезжаю в горы!
Который год всё говорю себе: «Чудак!
Ну, на фига тебе сдалИсь все эти снежные просторы?»
«Тебе что, на Урале не хватает
Морозной, снежной, полугодовой зимы?
Чего тебя, как на свидание с девчоночкой толкает
Туда, где (летом!?) снег и лёд, и хладные скалЫ?»
«Ты ж, уезжая в горы жарким летом,
Вновь попадаешь в Царствие Зимы.
Едва согревшись на Урале под июньским светом,
Ты на два месяца опять в объятьях вечной мерзлоты!»
«Опять готов испытывать в палатке «неудобства»,
В пещере ледяной спать на промёрзшем льду
(С угрозой перспективы простатита), иль воспаленье лёгких
Пожалуй, вновь подхватишь ты на бешеном ветру;?»
«Ну согласись, сие не поддаётся оправданью,
Где логика: «Летом искать Зимы?»
Вернёшься с гор, а на дворе уж сентября дождливое «признанье»,
Дай Бог, быть может, «бабьим летом» отогреешься от горной «хладнотЫ».
(И так уж 40-к лет, ну не чудак ли ты!?)»
А знаете, как беспросветна жизнь
Без гор моих, зовущих и манящих?
Опять душа моя стремится ввысь,
Опять готов я с немощью своей сражаться.
Всё будет, как и прежде: 30-ть, 40-к лет назад,
Опять терпеть я должен высоту и непогоду.
Мне это нужно, чтоб Себя в себе зауважать,
Чтоб вновь соединиться с Матушкой - Природой!
Одни лечиться едут в санатории иль на курорты,
Другие (с жиру) – в Эмираты мчатся отдыхать…
А для меня – лечебница и отдых – это Горы,
Где «мужиком» опять смогу я стать.
Всё остаётся позади: болезни и невзгоды,
Лишь зА спину закинешь свой рюкзак,
Ты – молод вновь, какие твои годы,
Пусть старость подождёт, чихал я на неё, вот так!
Я скоро снова буду созерцать Небесные вершины,
С друзьями верными объединюсь опять.
Верёвка свяжет нас в тандем единый,
Чтоб, как и прежде, к Светлой Цели прошагать!!!
Моё отношение к горам.
(наставление для молодых альпинистов)
Давным-давно, когда был глупым я и молодым,
Когда в горах я только появляться нАчал,
Спустившись вниз, с высокомерьем говорил:
«Каков я молодец, очередную гору покорил!»
Прошли года, теперь я думаю иначе.
Я слово «покорил» давно из лексикона исключил,
По отношению к горам оно – ужасно и бестактно.
Отныне говорю, что нА гору «взошёл», «поднялся», иль её я «посетил»,
Сие послание моей Вершине более приятно.
И перед восхожденьем на Вершину всякий раз прошу
Я разрешенья у неё, чтобы к себе пустила,
А после спуска вниз её благодарю:
«Спасибо, милая моя, что принялА и что не погубила!»
Уж 40-к лет, как в горы я хожу,
Они, «тьфу-тьфу», благоволЯт ко мне, за это им спасибо.
И слово «покорить» теперь им, точно, не скажу,
В горах я покоряю лишь себя, с собой «борьбу» веду, но не с Вершиной.
Карабкаясь наверх с тяжёлым рюкзаком,
Веду с собой бессвязны разговоры.
И проклинаю иногда себя, и думаю о том:
«Дурак, сидел бы дома, в «телек» бы смотрел на эти горы?!»
Зажав в кулак всю волю и всю боль,
На сотне метров «мордой» в снег валюсь раз 20-ть.
И сердце бьётся, как у птички, пойманой в ладонь,
Дышу, как загнанная долгой скачкой кляча!
(Был случай: сердце, вдруг, моё остановилось
На высоте, не выдержав неимоверного труда.
Я по груди с испугом кулаком стучал тогда,
О, радость! Через несколько секунд оно опять заколотилось!
То был «порог» моих возможностей в горах, его запомнил Навсегда!)
Вот снова на пути моём – скалЫ Стена,
За ней – провал, а далее – очередного взлёта грозное сиянье.
В который раз опять «обманываюсь» я,
В который раз испытываю разочарованье!
«Вершина, где ж она - моя Вершина?»
В бреду ползу, а в голове - туман.
И всё ж, какая-то неведомая сила
Мне воли придаёт и вверх зовёт меня!?
Таков он есть – «Высотный альпинизм»,
Вы спрОсите: «Какая ж в этом прелесть?»
Не знаю, но душа моя стремится ввысь,
Туда, где Неба фиолетовая синь и горных красок свежесть!
Вот, наконец, последний предвершинный взлёт,
Приходит он нежданно, как подарок.
Всё - под тобой, вверху – лишь Неба свод,
Кругом – кромешный Ад, но если повезёт
Увидишь ты хрустальные покои Рая!!!
Смотри, какой вокруг Космический простор!
До горизонта – гор непосещённых «пики».
Срываются порой с тех склонов гор
Лавины снежные и льды ревут в предсмертном крике!
Гора – живое существо,
Она страдает, веселится, злится …
Она – Природа-мать, а мы – детишечки её,
Ну а маманю нужно уважать,
Не надо перед ней «выпендриваться и гоглиться».
С горами надо разговаривать на «Вы»,
Они нам не простят высокомерья,
Ведь горные хребты – «Извилины коры» Земли,
Земной шар –«Божья Голова», я в это верю без сомненья.
Позвольте выдать первый вам «секрет»:
Вы никогда Вершину не ругайте,
Не проклинайте вы её за то, что столько трудностей и бед
Она порой преподнесёт, себя во всём вы обвиняйте.
Гора испытывает вас,
Анализирует, насколько вы сильнЫ душой и телом.
Она определит всю вашу сущность без прикрас
И выдаст свой вердикт: «Пустить наверх иль сбросить вас
С себя потоком каменным или ледово-снежным?»
Ещё вам изложу второй нюанс,
Он – самый важный, без сомненья.
Гора вас может погубить, но всякий раз
Она «сигнал» даёт, потом «второй» о своём злостном намерЕньи:
То камень, вдруг, ударит вам в плечо,
То в трещину провалитесь вы, вдруг, на «безопасном» ледника теченьи,
То ногу подвихнёте …, Да мало ли чего ещё
Случиться может «вдруг» при вашем восхожденьи ?…
Запомните, пожалуйста, Закон о «Трёх сигналах»:
Сигнал один – предупрежденье, можно ещё двигаться наверх,
Сигнал второй – «Стоп» - предпоследнее предупрежденье,
Вернись, оставь свои «амбиции», иначе может приключиться Грех!
Прошу, запомните, что после 2-х «звоночков»:
Возможность посещения вершины вами – 50-т на 50-т.
Быть может, вы достигните её заветной «точки»,
А может, пропадёте, ваши шансы - 50-т на 50-т!
Я никогда не довожу себя до этого «баланса-шанса»,
При этой «вероятности» я отступаю, может, во 2-ой иль в 3-ий раз.
Предпочитаю 10-ть раз вернуться и живым остаться,
Чем не вернуться Никогда! один лишь только раз.
Сигнал последний, третий – это Смерть,
Это – Конец всем вашим восхожденьям,
Гора, два раза вас предупредив, решается сказать вам: «Нет»!
Пеняйте на себя, проигнорировали вы её предупрежденья!
Такие вот советы вам даю,
Они – итог всех моих прошлых восхождений.
И запугать вас я, конечно ж, не хочу,
Хочу, что бы прислушались вы к моему сужденью.
А на финал скажу вам: «Милые друзья,
Ходите в горы и вершины посещайте.
Но никогда, запомните вы Раз и Навсегда:
Вершину покорить нельзя, об этом вы не забывайте!»
Гимн Хан-Тенгри. (Песня). В альпинистских кругах
этот гимн разошёлся по всему миру.
«Хан-Тенгри» - одна из высочайших вершин « Центрального Тянь-Шаня». Высота-6995м. (по более поздним измерениям-7010м.). Красивейший «классический» пик. В лучах заходящего и восходящего солнца верхняя треть горы окрашивается в «кровавый» цвет, так как сложена из светлых скальных пород. Это-уникальное явление! В 1998-м году я последние 100 метров до вершины полз на коленях, так было трудно. Последующие восхождения на «Хана» дались мне легче. Другое (исконное) название этой горы: «Кан-Тоо», что по-киргизски означает-«Кровавая гора». Всё, что написано в этом гимне, увидено и пережито мною лично».
1.
«Есть на свете Гора,
Ранним утром она
Кровью обагренА,
Это – Солнца игра.
Там лавины шумят,
Ураганы свистят,
Над вершиной её
Снега «флаги» висят.»
Припев:
«Хан-Тенгри, ты гора моей Мечты,
Хан-Тенгри, ты гора моей Судьбы,
Хан-Тенгри, белым саваном снегов,
Кручей скал, сияньем льдов
Ты нас манишь вновь и вновь,
Хан-Тенгри, Хан-Тенгри!»
2.
«Есть на свете Гора,
На закате она
Кровью обагрена,
То – всё Солнца игра.
Сколько, сколько горьких слёз
Здесь на склонах пролилось,
Сколько сказано тут слов,
Что: «Не покорился вновь!»».
Припев:
«Хан-Тенгри, гордый пик моей Мечты,
Хан-Тенгри, грозный пик моей Судьбы,
Хан-Тенгри, белым саваном снегов,
Жутким зовом трещин льдов
Ты нас манишь вновь и вновь,
Хан-Тенгри, Хан-Тенгри!»
3.
«Есть на свете Гора,
Дважды зА день она
Кровью обагрена,
Это – Солнца игра.
Сколько радостных слов
Наверху произнеслось!
До Вершины с трудом,
Хоть ползком, но дошёл!»
Припев:
«Хан-Тенгри, здравствуй, Пик моей Мечты,
Хан-Тенгри, ты мой Полюс высоты,
Хан-Тенгри, белым саваном снегов,
Голубым сияньем льдов
Ты нас манишь вновь и вновь,
Хан-Тенгри, Хан-Тенгри».
«Хан-Тенгри, гордый Пик моей Мечты,
Хан-Тенгри, ты мой Полюс высоты,
Хан-Тенгри, белым саваном снегов,
Голубым сияньем льдов
Ты нас манишь вновь и вновь,
Хан-Тенгри, Хан-Тенгри,
Кан -Тоо – Гора КрОви!»
Стихи о моей Главной горе, именуемой пиком: «Победа».
«Это – проблемная для меня Гора. Высота-7439метров над уровнем моря. Самый северный 7-ми тысячник мира. Необычайно сурова и грознА! Я несколько раз поднимался на неё до 7-ми тысяч, до вершины не доходил, так как все мои восхождения сводились к спасательным работам на её склонах. Подробнее о «Победе» читайте далее, в разделе «Проза».
Итак: стихи о Победе.
Всем известна гора «Джомолунгма»,
Менее известен пик «К-2-ЧогОри».
И ещё безвестней гора-«Аннапурна»…
Но они – «созвездие» счастия и горя.
«8-ми тысячники», ой-ёй-ёй-ёй-ёй!
Вы суровы, недоступны и невозмутимы.
Всё же, в биографии вашей святой
Сотни альпинистов на вершинах ваших бЫли.
Я друзей своих не понимаю: «Почему
Вы так любите Непальские вершины?»
Вот, допустим, перед вами «Чо-о-ЙЮ» -
Восьмитысячник, ну а по нашим русским меркам – нИже.
Ниже, «жИже» «ЧО-О-ЙЮ» «ПОБЕДЫ» нашей Золотой,
Тыщу метров надо сбросить с его кручи.
Станет «маленькой» 7-ми километровою горой
«ЧО-О-ЙЮ», ну а «ПОБЕДА» всё же «круче»!
Ах, Победа, РасПобеда ты моя!
Ты моя беда-печаль и моя радость!
Ах, Победушка, уж ты прости меня,
Что к тебе не твоим Именем я обращаюсь!
Ты ж не есть «Победа», ты же – «Хан»,
Ты ж «Хан-Тенгри» - вот твоё Названье.
Перепутали в военные года
Твоё имя люди, видящие впереди Победы Знамя.
Перепутали, а ты, Гора, обиделась на нас,
Мстишь за нашу бестолковость.
Долго ж ты держала «отрицательный баланс»
Меж погибшими и теми, кто взошёл на твой вершинный Полюс!
Ах, Победа, ах, Хан-Тенгри, ты ж – одна Гора,
Как к тебе теперь мне обращаться?
Для меня ты – недоступная Звезда,
Жаль, что не смогу, наверное, с тобой я ни обняться, ни расцеловаться!
Ох, Победа (иль Хан -Тенгри?), вижу пред собой
Я твои заснеженные кручи,
Слышу я ветрОв безумный вой,
Чую гул лавин – змей прыгающих и ползучих.
Ты, Гора моя, ну объясни, пожалуйста, ты мне,
Почему ты до сих пор – такая недотрога?
Сотни альпинистов устремляются к тебе,
Чувствуя в душе своей необъяснимую тревогу.
Сто героев каждый год тебя пытаются и «покорить», и «взять»,
Сто героев о победе над тобой мечтают.
Трём иль четырём ты разрешаешь «девственность» свою сломать,
Одного иль двух к себе навеки твои склоны забирают.
Пять десятков жизней забралА ты навсегда к себе,
Пятьдесят героев-альпинистов, нам известных,
А ещё: сколь неизвестных их покоится в морозной тишине
У твоих подножий и в снегах твоих безбрежных?
Много ж «дани» ты, Гора, взяла себе,
Сколько светлых жизней на твоих просторах сгибло!
Мне б хотелось встретиться с тобой, наедине,
Извиниться пред тобой, что б, наконец, ты нас простила.
Ты отныне не «Победа», для меня ты – Хан,
«Властелин небес» наших Тянь-Шаньских,
Ну а, «Кан-Тоо» - твой меньшой «братан»
Остаётся пирамидой, лучшей из вершин, к себе манящих!
Вот и всё: Кан-Тоо, Хан- Победа,
Вы – мои Вершины, вы – мои Мечты.
Верю, разберусь я с вашими проблемами
И найдём, в конце-концов, консенсус с вами мы!
Возвращение с гор.
Друзья мои! Боюсь спускаться вниз
Из Мира гор, тревог, волнений
В мир мелочных интриг и пошлых мнений.
Ох, как боюсь я «опускаться» вниз!
Душа моя в горах очистилась от скверны,
А тело обрело былую стать.
Но как боюсь я снова растерять
Всё то, что приобрёл в хребтах безбрежных,
Как я боюсь опять обычным мещанином стать!
В горах, как на войне, всё – чётко, всё – предельно ясно:
Вот – твой маршрут, вот – твой напарник, он готов с тобой
Идти на риск, быть связанным Судьбой
С одним тобой верёвкой тонкой,
Ползущей вверх узорчатой змеёй
По скалам, льдам, снегам к Вершине золотой!
Внизу – всё зыбко, всё туманно, сложно:
«Где – друг, где – враг и где опасность поджидать?»
Внизу – всё невозвышенно и приземлённо
И вероятен шанс с друзьями «связи-узы» разорвать!
Вернувшись с гор, я буду счастлив как дитЯ,
И радоваться стану от того, что невредим и жив.
Внизу ж, у всех – свои печали бытия,
Понятен ли им будет мой возвышенный порыв?
Такие вот мои сомнения, друзья,
Мой вертолёт вращает лопастей винтами.
Боюсь спускаться вниз, но всё же, я
Стремлюсь скорее возвратиться и предстать пред вами!
Расставание с горами. (Песня).
«Представьте себе Тянь-Шань, базовый лагерь на высоте 4-рёх тысяч метров. Все восхождения закончены, завтра-вертолёт, который умчит меня из Царства снега, льда и скал в «Зелёную зону». Прощальный вечер…».
1.
«Вот снова упакОван мой рюкзак,
Не для вершины, а для равнины.
Устал я от гор, как-никак,
Два месяца вижу всё те же картины.
И пусть говорят дилетанты:
«Что хочется плакать и камушки грызть
При расставаньи с горами – Гигантами».
Неправда всё это, мне хочется вниз!»
2.
«Мне хочется вниз, где зелёная травка,
Соскучился я по ней.
Мне жаль расставаться с моими Гигантами,
Но шибчее жаль оставлять мне друзей.
О, если б вы знали, как грустно расстаться мне с теми,
С кем маялся столько я дней и ночей,
С кем двигался вверх я к заветной, сияющей цели,
И вот наступила пора: покидать это братство людей».
3.
«Два месяца – это ж, конечно, не годы,
Прошедшие с нами и с вами в быту.
Но горы, суровые, милые, грозные горы
В момент обнажают всю истинно-сущность твою.
И если внизу был ты, вроде, надёжным и верным,
В горах можешь, вдруг, оказаться большим подлецом.
Вверху обнажаются все наши души и нервы,
Ты – голенький весь предстаёшь пред Иисусом Христом».
4.
«Моё пребыванье в горах есть борьба на пределе,
Моё нахождение в них есть мучительный бой,
Мучительный бой, ради светлой, порою, несбыточной цели,
И всё же, в итоге – Победа в нелёгкой дуэли с Собой!
И счастлив от мысли шальной, что ты, пО-просту, выжил,
И горд от того, что ты взял, да и вытерпел всё.
Пусть чуточку ты не дошёл, не дополз до вершины,
Друзья твои всё ж на «карачках» взошли на неё!»
5.
«И вот, наступила пора нам прощаться
С кем нА год, с кем нА два, а с кем – навсегда.
Не будем грустить, друг, давай танцевать и смеяться
И выпьем на проводах полную чашу вина!
Нас горы с тобою сроднили, Великие горы,
Мы стали с тобою дружнЫ и едИны душой.
Прощайте, («pardone») до свиданья, мои непокорные горы,
Прощаюсь, («pardone») не прощаюсь с моей альпинистской семьёй!
Прощайте, (и всё ж), до свиданья, мои вы Священные горы,
Прощаюсь (на год я?) с моей альпинистской братвой!»
О друзьях истинных и не совсем.
Обычно так: вернувшись с гор,
«Оцениваю» я своих друзей «навскидку».
Простите вы меня за столь дурацкую попытку,
Но то – мой неосознанный «разбор».
Я прихожу к друзьям, бывает, полупьяный
И объявляю: «Вот я, здрасте, жив и невредим!
Вернулся с гор послЯ страданий и переживаний,
Спустился вниз, очищенный как Херувим!»
Кто из друзей поймёт, что обновлён я,
Посланник Рая, сохранившего меня?
Для некоторых (особлИво жён друзей) – пьянь беспросветная
Я - хулиган и возмутитель обывателя спокойствия!
Меня «коробит», если «первым» задают вопрос:
«Ну, сколько Долларов иль *Евров* заработал?»
Что им ответить на мещанский тот запрос?:
«За вдохновением я ездил, а не на работу!».
Меня печалит, если задают вопрос:
«Как отдохнул в горах ты, между делом?»
Что им ответить на наивный тот запрос?:
«Пахал» я до изнеможенья, до предела!»
«Пахал» я, кстати, только телом,
Душой своею, правда, отдыхал.
И совместил в горах две «несовместные» проблемы:
Страданья Тела, но Души – комфортный Идеал.
И радуюсь, когда «друган» мне задаёт вопрос:
«Ну как, Витюха, жив-здоров, дружище?!
Всё выдержал и на Вершину свой рюкзак занёс!?
Преодолел в горах ветрище-холодище?»
Вот это то, чего с волненьем жду,
Меня ты окрылил своим вопросом верным.
С тобой в «разведку», точно, я пойду,
Мой друг, ты остаёшься другом прежним!
Спасатель я СССР!
«Спасатель я ЭС.ЭС.ЭС.ЭР.»,
Горжусь великим этим Званьем.
Спасатель я, приятно мне
Букв этих Русских сочетанье!
Спасеньем занимаюсь 30-ть лет,
В горах тащу и волоку, и помогаю
Тем, кто попал в «трагический сюжет»,
Я тридцать лет в горах людей спасаю.
Я помню первое спасенье:
«ВарзОб», Узбекистан, гора «Мечта».
Два альпиниста после восхожденья
Спускались вниз, уставши за три дня.
Так получилось, что при спуске
Случилась страшная беда:
Один из двух эстонских альпинистов,
Вдруг, ногу «нАпрочь» поломал тогда.
И я спасал, хотя ещё и не имел на это права,
(«Третьеразрядником» я был в те времена).
Моя спортивная квалификация не позволяла
Спасать людей, но, всё ж, до перевала
Донёс с друзьями «пострадавшего» тогда!
Второе помню я спасенье:
Ак-Су, пик «Визбора», тогда
Девчонка-альпинистка сорвалАсь
При спуске после восхожденья.
И триста метров пролетя,
Разбилась насмерть девочка моя!!!
А мы по леднику спускали вниз её, уж неживую,
Завёрнутую в плёнку этиленовую.
Мне было жаль ту девоньку младую:
«Зачем, за Что ей Бог послал «кончинушку» такую!?»
Я вспоминаю «интересное» спасенье:
Наш «общий друг» при восхожденьи руку повредил.
Мы бережно спустили вниз его без промедленья
И что ж? Буквально, через год наш «друг» своих «спасителей» забыл!
Он нас теперь - товарищей своих забыл и, просто,
Презрел всех, кто спасал его тогда?!
(Но о тебе, «спасённый», напишу я после,
Хоть, откровенно говоря, не хочется писать мне про тебя.)
(В горах я много повстречал друзей,
Прекрасных, молодых парне;й,
Готовых в бой со мной пойти опасный
И на Вершине насладиться Радостью своей!
Но пару раз в горах я встретил сволочЕй
Бездушных, за грошИ друзей предАвших.
Один – ты был, второй – Андрей.
Не прижилИсь вы в нашем альпинистком братстве.)
Но я отвлёкся, далее пишу,
О спасработах вам ещё скажу:
Я вспоминаю «страшное» спасенье,
Памир, «пик Ленина» и 90-ый год.
В горах тогда произошло Землетрясенье,
«Пик Ленина» стряхнул с себя 1000-челетний лёд.
И 45-ть спортсменов-альпинистов
Обвалом снега, льда и фИрна были сметенЫ в мгновенный срок!
Их было сорок пять - спортсменов-альпинистов,
Из них лишь только пятерых спасатели нашли:
Троих – погибших, двух - полуживых, а сорок альпинистов
Мы так и не нашли, их схоронили льды.
Да… Было то – Великое Спасенье!
Из многих стран, узнав трагическую весть,
Десятки, сотни добровольцев Зарубежья
Слетелись, чтоб их отыскать и, если нужно, в битве этой умереть!
Увы, в тот раз мы не нашли из 40-ка ни одного!
И деревянный Крест поставили внизу
В знак Памяти печального События того!
(Теперь, по-истеченьи боле двух десятков лет,
Гора освобождает их из ледяного плена.
Их перемолотые кости, снаряжение, обрывки из одежд
Спускает с 5-ти тысяч на камней морену...)
Но, далее иду и опишу
Спасенье на Тянь-Шане в 98-м году:
На пик Победы после Гималайских восхождений
Пять смельчаков японских вознамЕрились взойти.
Их Мацусима вёл – гид пятидесятишестилетний.
По склонам пика вверх они пошли.
Дней пять упорно пробивались
По скалам, льдам, снегам к Вершине золотой.
И, вдруг, внезапно оказались
В «ловушке» между Небом и Землёй!
«Ловушка» та – на высоте «7-мь тысяч»
По-быстрому с той высоты не убежать.
И если неожиданно погода изменилась,
То надо эту непогоду переждать.
День, два и три японцы ждали
В палатке тонкой, на неистовом ветру,
Но с каждым днём всё более ослабевали,
То – «горная болезнь» их вовлекла в смертельную «игру»!
Страх пробирался в замерзающие дУши,
Моральный дух их постепенно падал вниз,
«Sos» зазвучал по рации: «Спасите наши души!
Не отпускает нас «Победа» с гребня вниз!!!»
Спасвертолёт поднялся выше 7-ми километров!
Им сбросил кислород, медикаменты, газ, еду.
Они ж в своей палатке, спрятавшись от холода и ветра,
Не двигались, Всевышнему доверивши Судьбу свою.
Всё дело шло к трагической «развязке»,
Ещё дня три и мог бы наступить «Финал».
Мы – четверо спасателей единой связкой
Из вертолёта спрыгнули на «Дикий» перевал.*
*(Перевал «Дикий» -через него проходит один из маршрутов восхождения на Победу. Высота перевала 5200 м.)
И вверх пошли. По пояс снегу,
В лавину угодить, как «дважды-два».
Бог миловал, крестившись беспрерывно на Победу,
Мы нА «шесть восемьсот» вскарабкались к полУдню следующего дня.
Часа четыре не могли палатку мы поставить
На ураганном, бешеном ветру,
Но, наконец, поставив, до утра старались
Её удерживать, упёршись спИнами в капроновую ненадёжную стенУ.
К утру всё стихло, засияло солнце,
Метровый снег со склонов ветром унесён!?
Мы добрались в тот день до тех японцев,
Они навстречу пробивались к нам, но только вчетвером!?
Где 5-ый? Он далеко остался позади,
Отказывался вниз спускаться,
Простился с мамой, папой, с Богом стал общаться
И замерзая, засыпал, склонивши голову к груди.
(Один из нас (спасателей) добрался до него,
И вытащил из Царствия загробного.)
Ура, мы встретились, Надежду им примчали,
Заставили зашевелиться их.
Они совсем отчаялись, в спасенье веру потеряли,
Мы снова Жизнь вдохнули в них!
В тот день мы их спустили с «прОклятого места»,
В наш лагерь – нА «шесть восемьсот»,
И все в палатке «КанченджАнге» четырёхместной
Расположились, чая горячущего подАв им прямо в рот.
Я наблюдал «ужасное» явление тогда:
Наш чай горячий был им, как холодная вода.
Плюс ко всему, японцы пальцами прижались
К огню горелки газовой – источнику тепла!
Их пальцы плавились, горели,
С них «корку чёрную» огонь сжигал дотла.
Они ж не чувствовали «жаркости» огня
И от «костра» того балдели, млели!
На следующий день с песнЯми
Спустили их на «Дикий» перевал.
Альплагерь вертолёт нам подослал,
Мы их закинули в «вертАк» и с ними сели сами,
И через 5-ть минут на «Базе» нас народ встречал.
Ох, как тогда весь альпинистский лагерь ликовал!:
«Спасли японцев мы, героями мы стали!».
Японцы благодарность выражали!
Мы ж, баньку растопили, пО «сту грамм» налили,
И вспоминали все «перепетии»,
Что выпали на «долю» нам.
В тот раз мне Мацусима шапку подарил
С автографом на заднем отвороте,
«Самостраховку», карабин японский мне вручил,
(Я до сих пор использую подарки эти.)
Итог всех тех спасательных работ
Прекрасен: Лишь одному из тех японцев
Два пальца удалили с рук (иль с ног?).
До сей поры мои японские «Тянь-Шаньцы-Гималайцы»
Проводят отпускА свои среди заоблачных высот.
Таков Итог тех наших спасработ.
«Смешное» помню я «спасенье»,
Как вниз «германца» с помощью друзей тащил.
Тот немец заболел обычной «горною болезнью»,
Что делать: гИдом я у тех германцев был.
И мы втроём, по очереди, на «загОрках»
Спустили вниз его на перевал, где вертолёт нас ожидал.
Тот немец через 5-ть минут на Базе отдыхал
И наслаждался Солнцем на пригорках.
(А за своё спасение, потом, он 30-ть долларов нам на троих отдал!?)
Я помню, как спасали мы австрийца (или шведа?),
Лавиною он был сметён тогда
И был изломан этою лавиной снежной,
По трещинам ледовым вниз его спустили, без вреда.
«Спасённый» тот нам денег не дарил,
А выставил пол-ящика отличной водки!
Его поступок – дорогим подарком был,
Необычайно высокА в горах цена (даже одной) бутылки водки.
Пожалуй, хватит «байки» вам рассказывать
О всех моих спасательных «боях».
Закончу мой рассказ короткой фразою:
«Я горд, что был Спасателем не на словах, а на делах!
Есть на Тянь-Шане Райский уголок!!!
Есть на Тянь-Шане Райский уголок!
Его я обнаружил неожиданно, случайно!
Минул тому назад уж многолетний срок,
Желаю поделиться с вами этой тайной:
То было в Боян-Коле*, что – под Мраморной стеной*,
Спустился вниз с японками я после восхожденья.
Порядком снегу, холода и ветра натерпелись под Вершиной той
И, ожидая вертолёта, предавались в лагере отдохновенью.
(*Боян-Коль – базовый (на 3-х тысячях метров) альплагерь).
(*Мраморная стена – 6-ти тысячник в районе Боян-Коля.)
Я погулять с утра надумал и по россыпям камней,
Реку бурлящую преодолев, поднялся вверх по склону.
Погода – идеальная! И Солнышко сияет над главой моей!
Передо мной – гряда заснеженных вершин, мной до сих пор непосещённых:
Пик «Казахстан», пик «Боян-Коль», пик «Прежевальского», et-ce-terА,
А слева – посещённый мною пик с названьем «КАрлы-тау» -
Моя заснеженная и хрустальная Гора,
(Тебе привет свой, Карлы-тау, посылаю!)
Вдруг, неожиданно, вошёл я в ЧУдную страну:
Передо мной – безбрежная, зелёная поляна!?
Я лёг на спину отдохнуть в траву зелёную
И ощутил себя в Раю безоблачном, бескрайнем!
Со мною рядышком – ручей
Журчал по камушкам струёй изящной,
А вдоль ручья – кусты ветвей
Склонили листья над водой прозрачной!
Какая Тишь вокруг, какая Теплота и Благодать!
Я слышу песнь шмеля, я вижу ярких бабочек порханье,
Какое это, всё же, благостное состоянье-
В траву упасть и Небо влажно-сине созерцать!
Передохнув, поднялся и пошёл по зелену ковру,
Трава до самого колена мною «завладела»,
Вокруг – цветы Тянь-Шаньские в неистовом цвету
И… Божия коровка на рукав мне села!?
Вдруг, из-под ног моих вспорхнули два крылА,
Большая птица с шумом из травы взлетела!
То – куропатка серая (иль белая?) была,
Её нечаянно спугнул, на гнёздышке она сидела.
(Не ожидал я в том Земном краю
Увидеть куропаточку сию!)
Я целый день по сказочной поляне той гулял
И думал, и с собою рассуждал:
«Какой контраст, какая, всё-таки, метаморфоза!?
Позавчера я погибал от ветра и колючего мороза,
Сегодня ж оказался, вдруг, в Раю!?»
(Тот Рай земной я до сих пор в душе храню.)
До сей поры стоит передо мной
Тот Райский уголок – Обитель Ангелов Небесных
И после сил моих потраченных телесных
Он, как награда за мою борьбу под Мраморной стеной!
Я к выводу Вселенскому пришёл тогда:
«Вершины, трудности…Какая ж это ерунда!
Передо мной – Земная красота! Вот это Да!
Я к ней пришёл после 40-ка лет тяжёлого труда!»
Вот в этом, братцы, - прелести и Чудо Альпинизма,
Пусть нЕ был я на пике «Коммунизма»
И «Джомолунгму» высочайшую не посетил,
(На все Вершины, просто, не хватило денег, времени и сил.)
«Пусть там я нЕ был, тут я не бывал,
Я не хвалюсь, но, всё же, выше всяческих похвал –
Мой многолетний Труд в горах неимоверный,
И Жизнь людей, которых я всегда спасал.»
Но, всё же, главный мой в горах Финал -
Та Райская поляна средь холодных, снежных скал!
Такие «откровения» я пережил и испытал,
Когда по Сказочной поляне той гулял.
Спустился вниз к японочкам своим,
На следующий день нас «ГеликОптер*» в М.А.Л.* «Хан-Тенгри» опустил.
(*Геликоптер – вертолёт)
(*М.А.Л. – международный альпинистский лагерь)
Так получилось, что в тот гОда срок
Не Пик меня сразил, а Райский уголок!
Не знаю, понимаете ли вы меня?
Но «Уголок» тот я запомнил НАВСЕГДА!
(Октябрь 2015г.)
Прощание (Навсегда!) с моими Горами! (Год 2015)
(Моя «лебединая песнь»).
Не хочется писать о том, что Навсегда!?
Я расстаюсь с Горами, 40-к лет меня манящими.
Мне грустно говорить о том, что боле Никогда!?
Я не вступлю на Пик ножёнками дрожжащими!
Что больше никогда не встречу с ветром
Рассвет на «полке» ледяной:
«Весь Мир передо мной и подо мной,
И Солнце всходит ослепительной Звездой,
А я – на высоте 7-мь тысяч метров!»:
Вниз – прОпасть, вверх – отвесная скалы стена,
И – жуткий холод, и Вершина где-то рядом, в полукилометре.
Не испытаю больше Чувства я-
«Преодоления» последних этих сотен метров,
«Спустился» вниз, где много лет меня встречали мама, дети и жена!
Я не услышу боле гула яростных лавин,
Средь нОчи не увижу камнепадов грозное сверканье
И Звёзд огромных в Небесах блистанье,
И диск Луны, парящий между сказочных Вершин!
Душа моя – в Горах, сам – на земле, в «коробке» серых кирпичей,
Не вижу прежних альпинистов я - своих друзей, не слышу их речей.
Мне грустно прозябать в теперешнем комфортнейшем быту,
Кто, (кроме Музочки), поймёт мою сегодняйшую «пустоту»?
Что вам сказать, мои друзья:
«Без Гор святых теперь хвораю я,
Стал раздражительным, обидчивым и беспокойным
И с другом распоследним вдрызг разругался я!?»
Ну, не могу привыкнуть к этому я «мИру»:
К речам обычным, к занавескам, к тёплому сортиру.
Здесь Денег дух витает над Душой,
Все озабочены одной: «монетною» мечтой!?
А где-же дух «безденежья» и романтизма,
Дух бескорыстия и оптимизма?
Где? дым костра среди тайги глухой
И песен пенье под гитары звук простой?
А посему, мне так приятно,
Что есть «последователи» у меня,
Что не угас дух романтизма гор «развратных»,
Что предпочли мои друзья мещанству бытия
Палатку скромную поставить
Средь скал, снегов и голубого льда!
Всё правильно, все так и дОлжно быть:
Кому – спускаться вниз, кому – наверх ходить,
Кому – сидеть в быту и «опытом» делиться,
Кому – к Вершине золотой стремиться!
Я Горы полюбил, Они, мне кажется, в меня влюбились,
То был 40-ка летний «творческий союз».
Я «начинал», когда в расцвете был Советский наш Союз,
Теперь, увы, мы в разных государствах очутились!?
Но это всё внизу, ну а в Горах
Мы сохранили наше «фронтовое братство»,
Пусть мы – и в разных с вами государствах,
Границ не существует в снежных тех краях.
И даже во всемирнейшем масштабе
Границ меж нами не существовало никогда:
Француз то будь, Испанец, Немец иль Американец,
Кореец, Англичанин, Эквадорец или Африканец,
Эстонец, УкраИнец, посланник Грузии, Японец иль Индус…
Все – братья мы и в этом – Гор искус и «вкус»!
Нам (альпинистам) часто задают вопрос:
«Зачем идёте в Горы вы, рискуете, страдаете?»
Я отвечаю им вопросом на вопрос:
«Зачем рыбак на зимнем льду «страдает»,
Хоть зА день рыбки не поймает?»
«Зачем охотник «кормит» комаров в бору,
Хотя его ружьё за сутки рАзу не стреляет?
Зачем турист рюкзак тяжёлый свой таскает
За просто так, на собственном горбу?»…
Сплошной вопрос, сплошная «теорема»,
Меня всегда волнует эта тема,
Я «доказать» ту теорему не могу (и не хочу),
Рюкзак на спину и опять я в горы укачу.
Но иногда я в шутку говорю: «Мне деньги платят,
За каждый метр высоты по 100 рублей!»
Вот это, почему-то, им понятней и родней,
Вот это всё доступней их земным «понятьям».
Но, кроме шуток: «Что бы рассмотреть
Те горы, кто-то должен «заперЕть»
На них, сфотографировать, на камеру запечатлеть,
Чтоб вы внизу, за кружкой пива,
По «телеку» смогли б их «лицезреть».
Вот эти кто-то – это альпинисты,
Любители-охотники, туристы
И прочие «чудилы-альтруисты»,
Готовые за собственный «пятак»
Все «неудобства» претерпеть: «Вот так!»
И я такой же был (и есть) Чудак,
Готовый бросить всё и удалиться на «большак»-
Туда, где ветр в горах бушует на до мною,
Иль с рюкзаком шагать «глухой, неведомой тайгою».
В палатке с газовой горелкой или у костра
Лежать, сидеть и слушать песнь Природы до утра!
(Увы, торчу теперь в «коробке серых кирпичей»
И вспоминаю «Битвы» прежних, грозных дней!…)
P/S
В сей трудный час я задаю себе «философический» вопрос:
«Ну почему, Витюха, ты так резко «бросил» Горы?
Покинул их безбрежные, холодные просторы
И тонкую, надёжную верёвку заменил на ненадёжный, толстый «трос»!?».
И силы, вроде есть, (хотя, оговорюсь: «Уже – не те»),
Но Воля и Желанье прежними остались.
А ты, дружок, «спустился» вниз и «налегке»
Шагаешь по земле, обременённый кучей «бытовых страданий»:
То в туалете надо унитаз сменить,
На кухне деревянный пол ленолиумом застелить,
Бумажные обои на виниловые заменить…
(То бишь, Природу «химией» зловредною покрыть.)
Сплошные «расхождения» с моей красавицей-женой:
Ей надо «сервилат», а мне – капусточки простой,
Ей нужен «ламинат», мне – деревяшка,
Предел её мечтаний - бриллиант,
А для меня предел – стекляшка…
Вокруг и подо мной, и надо мной –
Сплошь «пОли», а не пиломатериалы,
Я «запечатан» в женские те «идеалы»
И задыхаюсь я в квартирушке своей большой!
Но, всё ж, есть прелесть в том домашнем «очаге»
И в «разногласиях» с женой моей есть прелесть,
Когда, после Горы домой вернувшись налегке,
Я, вдруг, осознаЮ домашнего уюта прелесть.
Всё нравится «менЕ»:
Жена-красавица в квартире
И занавески на окне,
И тёплый унитаз в сортире.
Готов всё переделать, переворошить,
Готов великие дела домашние вершить,
Готов всё перестроить и перекопать в садовом мире,
(Но это всё продлится месяца четыре.)
И … Наступает вновь в Душе раздрай, раздор,
Всё в этом мире осточертевАет,
Душа опять стремится на Простор,
Опять нудит, зудит, страдает
По свежим вЕтрам мира Гор!