назревает война, апокалипсис, черт бы его
побрал. просто ты уходишь из дома,
плетешься в сам ад. заваливаешься к дьяволу,
ставишь выпивку на стол, говоришь:
- как ты без любимого человека вообще дожил
до своих гребанных лет?
я тут и ползком, и волоком,
а так до сих пор и не вышел на свет.
и в груди разрастается не то, что холод,
а будто антарктиде не сыскать конец.
и ладонь, к которой намертво был привинчен мой пистолет,
дрожит так, словно меня колбасит от лихорадки,
и кто тут тогда не жилец? ответь,
как мне выбраться из дыры, в которую сам шагнул когда-то.
то ли был дурак, то ли любовь затопила все гаечки,
заржавели оттого все мои болтики,
и я шел не опустив головы, с глазами горящими, будто не омуты,
а чертов маяк отражался от моих зрачков.
знал ведь,
шаг в сторону - и меня даже ты не спасешь.
дьявол смотрит на тебя, и меркнет его улыбка,
и сочувствие вдруг проскальзывает, в тенях слышится ропот.
- человечишки в миг становятся дымкой,
оттого так свята их эта свобода.
оттого и дрожит все твое естество,
оттого в груди не засуха, а будто не прекращался ливень,
и тебе не то что холодно, не то что нарывает и гнет,
а просто хоть раз скользнуть по ее, черт его, имени.
и еще бы хоть раз, не так ли? схватить ладонь, прижать к щеке,
целовать каждый пальчик, выворачивая свое нутро.
ты хотел предложить ей всего себя или ничего в себе не нашел?
но нет разницы есть она или нет, -
ты здесь, и тьма выслушит твои всхлипы, твои яростные порывы,
темнота насытит тебя, соберет всего заново.
только душу свою мне предложи,
и тогда ты, наконец, сляжешь замертво.