серой глыбой простерся над вымершим Нижним туман.
ты могла по нему босиком проскочить через реку.
я по-прежнему целенаправленно пячусь с ума
по чужому родному забытому нечеловеку.
по твоим непослушным как будто чужим волосам
и по родинке, спрятанной лямкой поношенной сумки
я так быстро привык к повседневным твоим чудесам,
что вся жизнь без тебя представляется детским рисунком.
как при виде заката твои расширялись зрачки,
как ты щурилась из-за предательски-яркого солнца...
мы смеялись как дети и вели себя как дурачки.
ты к себе приучила меня, как больного питомца.
ну и где ты теперь? почему мы в ответе за тех,
кого волей судьбы приручили к себе ненароком?
ты спасла меня, чтобы потом разнести под орех.
что ж, когда-нибудь все это станет мне важным уроком.
но сейчас я подавлен, я болен, я мрачен, я зол.
я растерян, разбит, обездвижен и полон печали.
я жалею о том, что когда-то такую нашел
и жалею о том, что не встретил такую в начале.
пока сам еще мог, без твоих восхитительных глаз,
замечать красоту в никуда уходящего лета.
я топил тебя в водке и в вермуте тысячи раз,
я писал тебе песни, но так не дождался ответа.
впрочем, правильно, правильно. все это скоро пройдет.
я найду утешение в объятьях влюбленных девчонок.
мои песни тебе кто-то так в переходе споет,
что, я знаю, тебя проберет аж до самых печенок.
ты слегка помрачнеешь, твой спутник не сможет понять,
почему твоих глаз синева посерела мгновенно.
я, увы, не смогу в наших днях ничего поменять.
но я знаю: однажды и ты станешь обыкновенной.