Когда прогулка вдохновляет на стихи,
любые мелочи – травинки, ветки, мхи,
крапчатый листик, тополиный ствол шершавый,
холмы, пригорки, земляные бугорки –
всё может уложиться в ряд строки,
в ее канву, в ямб шестистопный, шестиглавый.
Подскажет ли куста узорчатая тень,
поможет ли извлечь лохматая сирень
из бездны хаоса, из мрака речевого,
то безошибочное, точное во всем,
несокрушимое и прочное на слом,
то достоверное и правильное слово?
То тема не нова, то лексика не та.
Меня в стихах всегда смущала простота,
и взгляд поверхностный, и мысли скороспелость.
Люблю я лабиринт, магическую связь
с той тайной нитью, за нее во тьме держась,
как тот Тесей идти – вот что всегда хотелось!
У Мандельштама время режет каблуки,
в эмали небеса, на звездах плавники,
моря витийствуют, деревья колобродят.
Глаголы вычурны, причудливы слегка,
как будто взяты из другого языка.
Но чародейство в их затейливой природе.
А я, оставив позади себя кусты,
деревьев древних неподвижные посты,
все цветники и, по дороге пустословя
и размышляя, что к чему, какой глагол,
к жилым кварталам незаметно подошел,
к цепи кирпичных стен, остроконечных кровель.
И понял вдруг: где вдохновенье, шум в листве,
стихи ведь так и не сложились в голове
ни рифмой, ни строфой, ни сложной, ни простою.
И я домой пришел, немного хмур и тих.
А впрочем, нет! Да вот хотя бы этот стих
сложился сам собой, и он чего-то стоит.