Богоносец оказался серой сволочью –
У Набокова стащила, не сдержалась!
Волкодавы – пробавлялись – и не волчьими,
А – крысиными – останками, случалось.
Бездна брезгует усердствующим в низости –
Эксцентричном фарсе подлого подобия,
Презирая пятьдесят оттенков сизого,
Серо-синего ментального надгробия,
Над усердно хорохорящимся призраком,
Тщетно мнящем о заоблачном богатстве,
О реванше, о влиянии – но, изредка,
Бескорыстно растворяясь в святотатстве,
И, на фокус наведя безмерно низкое,
Бездна с хохотом взирает на исчадие
Исторического монстра, чтобы искренне
Исключить и вероятность новой стадии.