Ни пяди не добавить,
Ни йоты не убрать –
Такой ложится в память
Нефритовая гладь.
Вне чина, вне уклада
И всякого гроша
Всем чаша водопада
Приютна и свежа.
А подле, в русле давнем
Проворный и ничей
Спешил, глотая камни,
И путался ручей.
Давился валунами
В самшитовых лесах,
И было в этом «храме»
Все ровно на местах.
В тот день по спинам сопок
Сквозь лес вели табун:
Катился звонкий цокот,
Дрожал седой валун.
И все в прекрасном храме
Встревожилось о том,
Что камня впредь не станет
На камне целиком.
Накликать страхом худо
Вполне себе с руки,
Когда грозой прибудут
Табун и седоки.
Рассыплется порода,
Рябая от ветров,
Смутив живые воды
Под натиском подков.
Нефритовому донцу –
Расколотая твердь,
И глади остается
Бесславно обмелеть.
Скрипит седло, качаясь,
Копыта ищут путь
В самшите, молочае,
Хвоще и где-нибудь.
Чтоб конь и кобылица
От ливня и жары
Не смели оступиться
Ни в гору, ни с горы.
Но каменные цепи
Порожистых ручьев
Опасней и нелепей
В мерилах седоков.
Сильнее бьется сердце
На подступах к воде,
Где зыбко опереться
И точно быть беде.
Страшится всадник русла
С углами острых глыб,
Где всякий неискусный,
Казалось бы, погиб.
Смешались вместе страхи
От пыли водяной:
Поводья в резком взмахе,
Табун живой стеной.
Напрасная затея,
Тянуть, что было сил.
И кто-то помудрее
Поводья опустил:
Не стоит на маршруте
Лелеять свой испуг,
Доверься внешней сути,
Что больше и вокруг.
Она порой, как фея,
И выведет в пути,
Где ум самонадеян,
Где может подвести.
Утих копытный топот,
Простыл табуний след,
Природы верный повод
Отвел от мнимых бед.
Ушла в коленях слабость,
Зачах напрасный страх,
И все вокруг осталось
На собственных местах.
Так в кратких эпизодах,
Что некогда сбылись,
Являет мимоходом
Свои законы жизнь.
Беспомощно-немая
Невзрачна и тускла,
Когда не разделяют
С ней вместе удила.
Но пожелай: и дюжим
Соратником во мгле
С готовностью послужит
Сидящему в седле.
И пусть уже забыта
Счастливая ничья
Горячего копыта,
Холодного ручья.
Но верно, будто каждый,
Кто храбр и открыт,
Доверился однажды
Стучанию копыт.