Мне кажется, душа моя пуста,
не возвышается над миром гордой птицей.
Грустна, как взгляд распятого Христа,
готова всё забыть и раствориться
в потоке суеты текущих дней.
Всё удалю из памяти моей:
январский снег и звук её шагов,
скрипящий на тропинке до калитки;
луну, глядящую из облаков,
Мохнатых занавесок нитки...
Весь этот бред я разрубить готов,
как рубят льда сверкающие слитки.
Пускай ползёт всё чередом своим,
пускай ползут дела, заботы, сплетни.
Пускай ползёт зелёная трава,
пускай ползёт весна и вечер летний,
и осень, и зима, и белый дым.
В пустой душе не шевельнётся ком
воспоминаний. Никаких сомнений.
Заботы ни о ближнем, ни о ком.
Лишь увядать частицами растений,
забывших ноты, кроме ноты – "фа",
не вспоминать ни лица, ни слова,
ни города, ни сёла, ни деревни.
Ждать неизбежность утренних прозрений,
которые приходят иногда.