Огромное здание на окраине города. Сосны плотно толпятся вдалеке, и их хоровод виден из множества окон. Раньше здесь было пусто. Одиноко высилась больница в этом тихом, не тронутом людьми месте. Теперь здесь появились новые дома. Движения стало больше: на ногах, колесах, колясках…
Сверху птицам видны размеры этого здания и его форма. Люди же могут обозреть строение только на плане. Когда начинается дождь, все вокруг затихает, слышен лишь стук капель, разбивающихся о стекла окон. У главного входа мокнут пустые скамейки, высокая парадная лестница, перилла и урны. Но как только дождь прекратится, на улицу выйдут курильщики и обычные пациенты, изголодавшиеся по свежему воздуху.
Девять этажей поднимаются высоко. Суета в будние дни сменяется спокойствием в выходные. Издалека больница похожа на высокую белую стену, отделившую мир здоровых от мира больных. Сотни окон глядят на дорогу, но они совершенно слепы и не различают ни скорости мгновений, ни необходимости шанса. Ничего. За многие годы это здание превратилось в молчаливого наблюдателя, холодного и спокойного, механически принимающего всех, кто обратился за помощью. Зимой перед больницей светло от снега. Летом ярко от деревьев и травы. Распутно и слякотно весной и осенью. Вечером, когда сумерки опускаются на землю, в окнах больницы загорается свет. Он загорается не сразу. Как эстафетная палочка свет переходит от одного окна к другому, не имея последовательности в этажах. Шторки где-то занавешены и сохраняют интим, а где-то раскрыты и оголяют пространство. Со двора одно из окон на седьмом этаже заложено кирпичной кладкой. Там не загорается свет. Каждое крыло больницы одинаково по длине, высоте и количеству палат. Крылья параллельны друг другу и пациенты нередко в минуту тоски выглядывают из окон, чтобы подсмотреть жизнь, идущую напротив. За кирпичными стенами этой огромной больницы не слышно ни разговоров, ни причитаний, ни молитв, ни смеха.
Люди, оказавшиеся в этом государстве, делятся на три категории: теряющие здоровье, берегущие его и посетители. Последние, как правило, румяны и веселы. Они приходят в гости примерно на час, передают фрукты и уверяют в необходимости надежды. Все они ведут себя одинаково. Зайдя в фойе, они оставляют верхнюю одежду в гардеробе и отправляются в нужную палату. А вскоре уже торопливо возвращаются, забирают одежду и, словно позабыв о том, зачем они приходили, убегают, не оглядываясь.
Иначе ведут себя берегущие человеческое здоровье. Это интеллигентные люди, образованные и рассудительные. Ими прочитано много книг, написано много медицинских трудов. Это профессионалы своего дела – чистые, белые, выглаженные работники с холодной головой и горячим сердцем. Профессия приносит им массу открытий. Они изучают человеческое тело тщательно, увлеченно. Они скромно признаются в отсутствии навыков волшебства, но через минуту уже спешат к своим пациентам, где бы те не находились: дома в постели, в палате, в реанимации, на улице… и каждый больной видит в любом из них Всемогущего, Бога, Волшебника. И безоговорочно доверяясь ему, тихо радуется от мысли, что болезнь или смерть теперь уже точно отступят. Эти люди очень многое видят за время работы. Они умеют смотреть на смерть, не выражая эмоций; чувствовать и продлевать жизнь, рассчитывая доли секунды в своих движениях. Они умеют вселить надежду тем, кто уже одной ногой переступил порог иного мира и вряд ли сохранит равновесие в этом. Они и сами научились верить в жизнеспособность людей с застывшей в жилах кровью. Вся их жизнь похожа на многочасовой рабочий день реставратора в церкви, пытающегося сохранить фрески, придать яркость давно потускневшим от сырости краскам.
К третьей категории здесь относятся те, кто однажды лишился благосклонности Гигиеи. Таких в этом государстве больше всего. Эти люди уже испытали на себе крутые повороты судьбы. Теперь они просто подсчитывают убытки, пытаясь сохранить осколки когда-то лихого здоровья. Для одних эта потеря – результат собственных ошибок; для других – тяжкий удел, порушивший планы навеки, беспричинно и безжалостно. Оказавшись однажды на больничной койке, все эти страдальцы постепенно переосмыслили свою жизнь, открыли для себя что-то новое или, наоборот, впали в отчаяние. Но все они без исключения поселились уже за этими кирпичными плотными стенами, превратив свое существование в ежедневное общение с докторами, в ритуал возвращения себе прежних радостей. Каждое утро они поднимаются с постели, принимают утренний туалет, завтракают и отправляются на процедуры. В прошлом эти мужчины и женщины находили радости и увлечения в окружающем их мироустройстве. Каждый из них помнит первую любовь и поцелуи под луной, предвкушение новой жизни в трогательные минуты обмена кольцами, первую ссору и примирение, первого ребенка… В юные годы им казалось, что впереди громадное пространство для строительства новых возможностей. И вдруг… Кто-то, ослепнув от свободы, потерял контроль над собой, пошел по наклонной, лишился семьи и оказался здесь. Кто-то просто мирно жил и судьба сама уже внесла коррективы в эту бедную событиями действительность. Тот, кто когда-то славился разгульным мотом, здесь становится человеком с осмысленным взглядом, бросает вредные привычки и увлекается трудами Шопенгауэра и Соловьева, не бросая веры в торжество справедливости после прохождения мук. Воля к жизни, которая не всегда сопутствует действиям человека, здесь зарождается необыкновенно быстро. Она зреет, как ягода после обильного дождя, согретая летним солнцем. И так долго это стремление живет, что когда глаза закрываются навсегда, оно еще есть. Оно чувствуется в последнем ударе сердца, в последнем вздохе. Каждый оказавшийся здесь, живет на своем этаже среди таких же, как и он сам. Так проще находить общий язык с остальными и лечиться от недугов. Здесь живут люди, страдающие от сердечных болезней, люди, которые не слышат и не видят. Живут люди с нервными болезнями. Многие из них не могут ходить. Некоторые бьются в судорогах. Здесь живут совершенно белые, малокровные люди. У них нет волос, ресниц, бровей… Рот и нос прикрыты повязкой и, порой, под этим обликом сложно различить мужчину или женщину. Люди эти всегда задумчивы и молчаливы. Все они раньше или позже, но стали жертвами жизненных неурядиц, несправедливости, потеряли или приобрели веру в Бога. В этой необычной стране они находятся, как студенты на экзамене, имея при себе небогатую альтернативу: либо биться, не жалея сил и вернуться отсюда в жизнь, либо смириться и уйти…
Как велика эта граница, но как мала она по сравнению с жизнью. Как велико здесь стремление жить и как мало времени, чтобы преодолеть страх. Как безобиден и тих внешне, но как жуток внутри этот огромный трансфер. И только единственная человеческая жизнь – безоговорочная цель, сокровище, подаренное единожды – яркий светоч на фоне этих глухих, мертвых стен.
Апрель, 2018 г.
© Юлия Ветер