Неотвратимо, фатально, упорно,
на унавоженной почве обид,
зрел наш с тобою – причём, плодотворно –
внутрисемейный идейный конфликт!
Я ощущал, и на кухне, и в спальне:
тучи грозой разразятся вот-вот,
вылившись в смуту, мятеж и восстанье,
в путч, революцию, переворот!
Грянула ты, точно крейсер «Аврора»,
в самый на то несуразный момент:
чуял себя, я тем утром хреново,
(как Паша Первый за миг до позора),
чтобы суметь защититься в ответ.
О, сколь бессмысленным и беспощадным
делался твой громогласный демарш!
«Комнатным» был наречён я тираном,
в дурость впадающим, в прихоти, блажь!
Сыпались лозунги с гневным сюжетом:
мол, уличён я в измене, во лжи,
хапнул контроль над совместным бюджетом,
стал оккупантом постелей чужих!
также, тобою был тезис исторгнут, –
нервно, на грани суровой слезы, –
дескать: «верхи», обленившись, не могут,
не озаботясь, хотят ли «низы»?
...Мне бы сейчас поудобней улечься,
а в идеале – пивка б похлебать.
Видишь, нет сил, даже, тупо отречься,
руки дрожат, чтоб себя расстрелять!
Если я «временный», хрен с тобой, – слезу,
раз узурпатор – трон рад передать,
лишь напоследок, сыграй в Мать-Терезу,
а не в Перовскую, так её мать!
Впрочем, о чём я, гарцуя у края?
Хочешь – «прибей», в силу веских причин,
как Петю Третьего – Катя Вторая,
только, сначала, сгоняй в магазин!!