Мое детство, особенно в возрасте 5-6 лет, было насыщено событиями, которые глубоко врезались в мою память со всеми подробностями. Возможно это потому, что наши головы не были забиты круглосуточными телепрограммами, обилием информации, компьютерными играми, разноцветьем повседневной жизни, и техническим оснащением быта. Сегодня радиоэлектронное богатство быта дети воспринимают как само собой разумеющееся, не вызывающим удивления и не верят, что еще три десятка лет назад мы не знали, что такое мобильный телефон, персональный компьютер или микроволновая печь. Мы же любое новшество, необычное явление или событие воспринимали широко открытыми глазами, и всё это ярко отражалось в детском сознании.
Мне было девять лет, когда в Пензе строилась телевышка и о телевидении тогда ходили легенды. Мы не представляли, как это будет выглядеть, какой он – телевизор? И, когда муж моей старшей сестры рассказывал о телевизоре, ящике, в котором за стеклом будут живые артисты, и можно будет смотреть кино, как в кинотеатре, я слушал с открытым ртом.
Сегодня любая игрушка, даже электронная, забавляет ребенка два – три дня, а то и менее, мы же радовались какой-либо самоделке и гордились ею перед друзьями нескончаемо долго. Помню, на нашей улице появился первый самодельный самокат, – две дощечки скрепленные шарниром и два подшипника. Одному из сверстников его изготовил отец. Как мы завидовали владельцу этой «машины»! Всем хотелось прокатиться, стоя одной ногой на самокате, а второй отталкиваясь лететь вперед. Неважно, что подшипники порой врезались в грунт и гонщик кувыркался, разбивая нос, всем хотелось иметь такой самокат и устраивать гонки-соревнования.
Зимой многие из нас имели своеобразные самодельные салазки – мы их называли «каталками». Это длинный металлический прут, изогнутый в форме двойной скобы. На таких каталках катались по дорогам, разгоняясь и отталкиваясь ногой, так же, как на самокате, устраивая соревнования на скорость, или с горки – на дальность скатывания.
А в нашем доме были раритетные сани – самолетная лыжа. Она была огромная, по сравнению с санками-ледянками, на которых катались другие дети. Ее тяжело было затаскивать на гору, поэтому мы катались со старшим братом и его друзьями. На эту лыжу усаживалось по 5-7 человек и на высокой скорости мы скатывались с крутой горы, так, что дух захватывало. Кто-то не удерживался, падал с лыжи, увлекая за собой других. Порой это приводило к травмам. Однажды и я получил травму, с которой оказался в больнице.
В тот день на горе, где обычно мы катались, было много народу. Нам со своей огромной самолетной лыжей пришлось сместиться в сторону. А там гора была более крутой, и рядом росли деревья и кустарники. При очередном спуске лыжа пошла немного в сторону, подпрыгнула на кочке и мы, задев за дерево, перевернулись. От боли я, наверное, потерял сознание. Помню, как меня уложили на лыжу и быстро повезли домой. Я орал как резаный. Лыжа подпрыгивала на кочках, и каждый прыжок причинял мне резкую боль в левом плече и колене.
Около дома нас встретила наша собака Дружок – очень умный пес, даром что дворняга. Дружок лизнул меня пару раз по лицу, как бы успокаивая, и с громким лаем кинулся к входной двери, вызывая маму. Встать и идти я не мог, до плеча и руки никому не давал дотронуться. Слезы текли по моим щекам, а Дружок скулил и лизал меня по лицу. Мама сказала Василию: – С тобой мы разберемся потом, а сейчас давай санки, его в больницу надо везти, я пойду одеваться» - и зашла в дом. Вася вытащил из сарая санки, они были с собачьей упряжью, накануне нас катал Дружок, запряг в них собаку, с друзьями перетащили меня в сани, и, сказав Дружку - «Ждать!», быстро смылся с товарищами, прихватив самолетную лыжу.
Дружок скулил и поглядывал на дверь, как бы торопя маму. Она вышла, отпустила угрозу в адрес сбежавшего Василия и, сказав: - «Ну, что ж, Дружок, поехали в больницу!» - стала запирать дверь. Дружок, услышав команду «Поехали!», рванул «с места в карьер». Я не мог оглянуться, сидел в санках как скованный, ойкая от боли на каждой кочке и не видел, что мамы с нами нет. До больницы было более километра, дорога проходила по пяти улицам и четырем переулкам, Дружок несся, как на пожар, я держался за сани одной рукой и все время просил: «Дружок, помедленнее», но он снижал скорость только на поворотах. Остановившись у крыльца больницы, Дружок начал громко лаять, и здесь я увидел, что мамы нет, и снова заплакал. Люди проходили, сторонясь собаки, но она лаяла громко, но не злобно, поворачивалась ко мне, лизала мне лицо и жалобно скулила, прося помощи у прохожих.
Так продолжалось довольно долго. Наконец из дверей больницы вышли люди в белых халатах, Дружок лег на снег и стал ползти к ним, и в это время подбежала мама. Она тяжело дышала, с трудом объясняя врачам, что случилось и, что собака сама увезла меня, что она «ума не может приложить – как Дружок нашел дорогу к больнице».
Так я попал в больницу. Из Терновской районной поликлиники, куда меня привез Дружок, меня отправили областную больницу с вывихом левой руки, ушибом и рваной раной левого колена. Я не помню, сколько я пролежал в стационаре, только помню, как жаловался маме, когда она приходила, что мне очень больно, когда снимают бинты с колена и делают уколы. А в это время Дружок лаял под окнами больницы, как он нашел мое окно второго этажа, остается загадкой.
Сейчас я знаю, что домашние животные (особенно собаки) — тонкие психологи. Характер собаки не всегда зависит от породы. Порой братья наши меньшие понимают намного больше, чем люди, и умеют поддержать в нужную минуту без слов. А наш Дружок был настолько умен, по своей природе, что мы просто знали, что он понимает всё, только говорить не может. В подтверждение тому – масса историй, которые, как легенды о нашем Дружке, давным-давно рассказывали соседи и знакомые. Многое осталось и в моей памяти.
Для нас Дружок не только соответствовал своей кличке, он был нянька и охранник, партнер по играм и грелка прохладной ночью, так как мы любили спать рядом с ним, что не нравилось маме.
В нашем небольшом доме не у всех были кровати, но спальное место у каждого было свое. Маша с Таней спали на старой железной кровати, Василий – на огромном мамином сундуке, который стоял у печи, мы с Ильей на печке. Но летом мы – трое мальчишек любили спать на полу, где вместе с собакой устраивали долгую возню, дрались подушками, выдергивали лохматые шубы-овчины, на которых лежали. Обычно это продолжалось до тех пор, пока мама не успокаивала нас, угрожая ремнем.
Дружок любил играть с нами, катать нас в санках в упряжке и просто за поводок на лыжах или коньках. На коньках и лыжах катался с ним Василий и его друзья, а мы с Ильей были зрителями. Илья был слишком мал, а я не умел стоять на коньках, а лыж у нас просто не было. У Василия, как и у его друзей, были коньки – снегурки, они их прикручивали к валенкам при помощи веревок и палочек.
На снегурках можно было кататься по укатанному снегу, наверное, поэтому они и назывались – снегурки. Позже, когда я чуть подрос и валенки у меня стали побольше, Василий подарил мне свои Снегурки и пытался научить меня на них кататься, но мне – домоседу это не очень нравилось, и коньки ждали, когда подрастет Илья. Вот у него они и прижились. Наступило время хоккея, чем и увлекся Илья, но это было гораздо позже, чем время жизни нашего Дружка.
Дружок любил выполнять разные поручения и команды. Порой садился рядом, и всем своим нетерпеливом поведением, как бы говорил – «Ну дайте мне задание». Мама могла сказать ему: «Найди Васю и приведи его домой!». И он находил и приводил. Но самым преданным другом он был папе. Скорее он был папиным телохранителем. Отец брал его с собой на работу в дни зарплаты или когда заключалась очередная сделка «калымных» работ и предстоял обильный «магарыч». Иногда в такие дни Дружок прибегал один и громким лаем требовал пойти с ним. Это означало, что отцу была нужна помощь, и один он дойти не может. Дружок приводил помощников туда, где оставил своего хозяина, и если его там не было, он быстро его находил, даже если кто-то из знакомых увел отца к себе домой.
После гибели нашего любимца Дружка папин друг, дядя Саша Коваленко, рассказал нам историю о том, как Дружок вместо папы работал сторожем в аэропорту.
Дядя Саша был старшим радиотехником и работал в аэропорту в радиорелейной службе. Папа работал мотористом, и в ночные дежурства, особенно зимой, частенько проводил свободное время в радиорелейной будке со своим другом. Будка отапливалась бензиновым калорифером, и однажды случился пожар, загорелся калорифер, а от него и радиорелейная будка. Два Александра – два друга с пожаром справились, но ущерб был приличный.
Арестовали их обоих. Была зима 1952 года и еще в каждом работнике подозревали вредителя, шпиона или контрреволюционера. Спас их технический эксперт, который не формально подошел к расследованию причин пожара и дал грамотное заключение о неисправности бензинового калорифера и отсутствия вины подозреваемых. Однако руководство наказало обоих, у дяди Саши снизили зарплату и лишили премии, а папу перевели из мотористов в сторожа.
Вот здесь-то и пригодился отцу Дружок. Стояли сильные морозы, и выстоять всю ночь, даже в тулупе, было сложно. Так как за ним наблюдал дежурный диспетчер из окна, и уйти погреться было невозможно, отец придумал, как не покидать пост и то же время посидеть в тепле. Он изготовил крестовину, надел на нее тулуп и шапку, прикрепил на плечо палку-ружье… А далее диспетчер видел, как на объект вышли два сторожа с собакой, постояли, поговорили, а затем один с собакой остался стоять не жалея себя на ветру, а второй ушел на другой объект. Вот так Дружок, выполняя команду хозяина, охранял чучело, а отец пил горячий чай, а то и чего покрепче, с другом. А затем, его друг рассказывал, как на оперативных совещаниях диспетчер, докладывая начальству, расхваливал сторожа с собакой за прилежное отношение к службе.
Погиб Дружок из-за своего беспрекословного подчинения хозяину. Эту трагедию, как он погиб, мы помним по рассказу отца, и эта потеря долгие годы была незаживающей раной в наших детских душах. Мы плакали так, что рев стоял в доме несколько дней. Особенно горевала Татьяна, она больше всех ухаживала за Дружком, кормила его, ходила с ним купаться на речку, расчесывала ему шерсть, лечила его. Она не смогла подружиться, да и никто из нас, с другой собакой, которую привел отец взамен буквально через день после гибели нашего любимца. Это была черная овчарка со злыми глазами, которая целыми днями лаяла на нас, рвалась с цепи, всем своим видом готовая растерзать любого. Через несколько дней, поняв, что она не любит детей, отец вернул собаку прежнему хозяину.
Папа не боялся собак и умел каким-то образом их усмирять. Он смело подходил к любой злобной собаке, даже если она была на привязи, и которая, казалось бы, сейчас оборвет цепь, бросаясь на людей. Был случай, когда я влез на дерево около собственного дома, убегая от огромного волкодава. Эта собака принадлежала семье Потягаевых, жила у них во дворе на цепи и не видела посторонних людей. На моей памяти она несколько раз срывалась с цепи, выбегала на улицу и бросалась на любого, кто не смог от нее скрыться. И если хозяина не было дома, то ее всегда усмирял наш папа. К нам прибегали соседи и просили отца поймать сорвавшуюся собаку, иначе она кого-нибудь загрызет насмерть. И он ее ловил, отводил домой и сажал на цепь. И в тот раз папа не только привязал злобную собаку, но и снял меня с дерева, так как от панического страха у меня затекли и ноги и руки, и я не мог отцепиться от дерева. Наверное, после того случая я до сих пор боюсь свободно бегающих бездомных собак.
Дружок никогда не был на привязи, у него не было даже своей собачьей будки. Он просто жил с нами, в доме, во дворе, на сеновале, там, где его оставляли или где он желал остаться сам. Наш Дружок был не только умной и воспитанной собакой, но еще и красивой, и крупной, на высоких ногах. Окрас его густой шерсти был белым с большими черно-серыми пятнами на боках и спине. А погиб наш Дружок из-за спора двух подвыпивших мужиков. Отец был в гостях у своего двоюродного брата, Дружок как всегда в таких случаях ждал его на улице. Было лето, мужики сидели за столом у открытого окна, что-то отмечали. К их веселому застолью заглянул еще один гость - сосед. Как рассказывал папа, это был очень недоверчивый человек. Он влезал в их разговор со своими скептическими сомнениями и насмешками.
Когда разговор зашел об умных собаках, незваный гость выдал примерно такую фразу:
- Это что, твоя умная дворняжка лежит у крыльца? Я когда заходил в дом, пнул ее ногой, так она даже не залаяла, встала и легла рядом!
Отец ответил:
- Потому мой Дружок и умен, что не обратил на грубияна внимания. У него другая задача – он охраняет меня, и вот теперь он держит ухо востро, так как в дом вошел грубый человек и если потребуется, он меня защитит.
- Как же! Защитит! Не смеши! Шурка, твоя псина, небось, уже дома или бегает с другими собаками.
Так начался их спор. Отец предложил:
- Спорим на литр водки, что если я крикну, то мой Дружок тотчас окажется у нас на столе.
- Да хоть на два! Его что, принесут на подносе?
И они поспорили. Отец крикнул:
- Дружок, грабят!
И в ту же секунду Дружок влетел в открытое окно и оказался на столе, напугав недоверчивого спорщика, да так, что тот слетел со стула от злобного рыка и оскала собаки.
Проигравший спор затаил злобу, быстро ушел и, когда папа с Дружком возвращались домой, окликнул папу:
- Шурк, а если я сейчас стрельну в тебя, что сделает твой пес?
Отец не останавливаясь бросил через плечо:
- Если ты в меня стрельнешь, Дружок разорвет тебя в клочья, только, чем стрельнешь-то, у тебя ружья отродясь не было.
И в это время раздался выстрел, но упал не отец. Дружок, который бежал немного в стороне и впереди хозяина, вдруг, как бы споткнулся и ткнулся мордой в землю.
Отец бросился к собаке, но Дружок поднялся и нетвердым бегом побежал к реке, перед речкой он уже волочил задние ноги. Он стал жадно пить воду, кровь просто хлестала с его затылка, пенилась и окрашивала воду в красный цвет. Рана была на затылке, между ушей. Отец понял, что Дружок нежилец.
- Сволочь, что ты наделал!? Добей, чтобы он не мучился.
- У меня нет больше патронов, - ответил убийца и ударил собаку прикладом ружья по голове. Пятясь от кулаков папы и прижимая ружье к своей груди, убийца Дружка свалился на землю. В это время Дружок упал в воду, и его недвижимое тело поплыло по реке.
Как рассказывал папа, он врезал со всей силы по наглой роже убийцы и ушел домой, не оглядываясь и не скрывая свои слезы от встречных людей.
Узнали о гибели Дружка мы только следующим утром, когда, не обнаружив его во дворе, стали искать и звать его. Отец не стал скрывать потерю своего друга.
- Не ищите его. Дружка больше нет. Он погиб, - сказал он, и дрожащим голосом рассказал нам все.
Первой от шока очнулась и зарыдала Татьяна, она стала стучать кулаками по груди отца, приговаривая:
- Почему, почему ты не принес его домой, мы бы его вылечили!
- Он умер, - отец встал и ушел.
Татьяна плакала каждый день всю неделю. Когда появилась во дворе на привязи другая собака, Татьяна выходила на крыльцо и вымещала свое горе на новой собаке, как будто она была виновата в потере нашего друга.
Прошла неделя со дня гибели Дружка. И вот наступил день надежды. Я прекрасно помню все, что произошло тогда. В тот день плачущая Татьяна подметала пол, когда к нам с шумом влетела целая ватага соседских мальчишек.
- Танька, - закричали они, - ваш Дружок жив, он на другом берегу речки, в зарослях мать-мачехи, только он не встает, его надо нести.
Татьяна сорвала с маминой кровати покрывало: - Побежали скорее, поможете принести его, - и, крикнув мне: «Сиди дома», - выскочила на улицу, размазывая слезы по щекам.
Дружка принесли всей ватагой, положили посреди избы, но он не поднимал даже голову. Тогда Татьяна принесла кружку воды и стала тонкой струйкой лить на пасть собаки. Дружок стал облизываться, сначала очень слабо, а потом всё жаднее и жаднее, и вскоре открыл гнойные глаза. Его глаза были мутными и взгляд какой-то не живой.
Татьяна всех выгнала и, продолжая всхлипывать, принялась за лечение собаки. Она нашла у мамы кусок марли, отрезала от нее несколько лоскутков и стала протирать Дружку глаза, а потом промывать раствором марганцовки рану на голове, а Маша приподняла его голову над полом и подложила под нее какую-то свернутую тряпку.
В это время пришла мама, она чуть не села у порога, увидев лежащую собаку и около нее на четвереньках Татьяну и Машу.
- Мама, Дружок умирает, - запричитала плачущая Татьяна, - Его мальчишки нашла на другом берегу речки. Смотри у него мозги почти наружи и шевелятся.
Мама нагнулась в собаке, встав на колени: «Это не мозги, дочка, это – черви завелись в его ране».
- Какие черви?
- Мухи отложили свое потомство в открытую рану.
- Их надо удалить оттуда, я это сделаю, - сказала Таня и засуетилась. Она забегала по дому в поисках нужных вещей и вскоре принесла все, что ей было нужно: ножницы, вату, бинт, разведенную в стакане марганцовку и спички.
- Ты что, хочешь его поджечь? - напугался я.
- Отойди и не мешайся, - буркнула сестра и стала выстригать шерсть вокруг раны на голове собаки. Затем она в кусочек марли завернула вату, намочила в растворе марганцовки и стала протирать запекшуюся кровь на ране и вокруг. И тут меня затошнило, потому что Татьяна стала спичкой выковыривать из кровоточащей раны червей. Я отвернулся и только слышал, как поскуливал, а точнее стонал Дружок.
Когда я решился посмотреть, Дружок был уже с перевязанной головой. Его вынесли в палисадник, где росла «райская» яблонька. Под ее густыми ветками устроили лежанку и навес для больного друга.
Лечение длилось долго. Кормили раненного со своего стола, каждый день девчонки меняли повязку, промывали рану, вытаскивали откуда-то вновь появляющихся червей, смазывали гноящуюся рану мазями. И вроде бы появились признаки выздоровления, Дружок стал вставать, девчонки ставили его на задние ноги, вначале они его подводили, но через некоторое время он стал понемногу ходить. Радости нашей не было предела, но она была преждевременной и длилась недолго. Неожиданно Дружок стал отказываться от еды, его глаза помутнели, он стал шататься и падать. А однажды утром мы не смогли его поставить на ноги. Он лежал, не поднимая головы, и стонал как человек, не открывая глаз.
Это сегодня мы знаем несколько ветлечебниц, куда можно обратиться с любым заболевшим домашним животным и там займутся его лечением, а в начале пятидесятых годов прошлого века, такого сервиса просто не было.
Каким-то обманом девчонки вызвали на дом фельдшера. Пришла женщина в белом халате и долго ругалась, что пациент – собака. Но пожалев наши слезы, выслушала наш сбивчивый рассказ, осмотрела Дружка и сказала: - Ваш Дружок не поднимется больше никогда. У него поврежден мозжечок. То, что не сделала пуля, закончили черви. Вы не сможете его вылечить.
Был жаркий воскресный день конца августа, троим старшим скоро в школу и мама в тот день увела нас всех в церковь. Когда мы вернулись, Дружка уже не было, он умер, и папа его похоронил. Он показал нам, где похоронил – за огородами, на пустыре, недалеко от речки. Девчонки обложили могилку дерном и пообещали, весной посадить рядом дерево и цветы. Но весной наша река Пенза широко разлилась, ледоход был такой силы, что когда вода ушла, мы не нашли могилку нашего Дружка. Там где были бугры – все разгладилось, а где были ровные полянки, появились овражки. Маша сказала: - Дружок любил купаться, речка забрала его с собой.
Так закончилась незабываемая встреча с прекрасным другом – умнейшей собакой, которая на всю оставшуюся жизнь поселила во мне любовь к животным и веру в настоящего друга.
Примечание: Все события – это воспоминания из моего детства. Имена и фамилии подлинные.
Продолжение следует.