я пишу всегда до самой последней точки,
ярко алый оставив след
и уверена почти (не точно, ох как не точно)
что тебя со мной рядом нет
что твой голос — лишь протяжный скрип ступенек,
а глаза простой отблеск свеч.
я навеки покорная пленница
твоих ровных и крепких плеч.
я прикована цепями к полу
и подвешена жестокой судьбой на нить.
я держусь, нет, правда, я почти раскована,
но так хочется волком взвыть
и зализывать тихонечко раны,
чтобы больше не помнить все.
чтобы жизнь шла размеренно. плавно.
чтобы не было ничего.
чтобы вновь очищать свой разум
и не пьянеть от чувств.
я контролем почти что связана,
но в ушах снова слышу хруст.
точно так же ломались мои нервы.
с тем же звуком ( не вру, почти точь вточь),
но судьба — проклятая блять стерва
и, увы, я не смогла помочь.
я не смогла никого спасти
(в том числе саму себя)
я не смогла, я не смогла, я не смогла. ты меня только прости.
сдалась заживо погребя
свою черствую душу в дубовой могиле,
а дуб так хорошо горит.
мне не спастись. я бессильна.
у меня почти ничего болит.
«все отлично» совсем как наркотик,
а на деле просто пустой звук.
и меня убивает. колотит.
я хочу в тепло твоих рук.
я хочу, чтоб кожа — без этих проклятых шрамов,
а твой голос совсем не мираж.
я хочу, только что вот мне осталось?
ты мой вечный и любящий страж.