Византия. Первая любовь
Так вот Всеволод впервые
И Андрей не возражал,
Вдруг в вопросы бытовые
Потихоньку сам въезжал.
- «В таком виде, я считаю,
В город лучше не ходить.
В облаках я не витаю,
Но нас могут и прибить» -
Рассуждал он по житейски:
- «Я на Меса утром был,
Люди мыслят по лакейски,
Свежий хлеб давно забыл.
Я о том, что даже внешне,
Мы – они, как день и ночь.
Роскошь с нами, как и прежде,
Покуражиться не прочь.
Ведь они для нас плебеи …
Может, скажешь – я не прав?
Это так! Но тем не менее
У них очень чистый нрав.
То, что нас они не любят,
Здесь вина совсем не их.
За убийство не осудят,
Если насмерть бьют своих.
Видел их на Ипподроме …
На бега пускают всех.
Нет и мысли о синдроме
Низшей расы. Это смех!
Скачут, прыгают, как дети …
Только вольный человек
Позволяет вещи эти.
Мы ж похожи на калек».
- «Да-а-а!» - сказал Андрей: «Однако
Ты меня почти убил!
О себе я думал всяко, …
Чтоб калека и дебил? …»
- «Понимаешь всё буквально?
Я же образно сказал.
Может это и банально,
Бог нас этим наказал.
Посмотри на лица Свиты …
Мануил, в конце концов.
Души словно в нужник слиты …
Сколько рядом подлецов?» -
Князь в запале сплюнул даже,
На Андрея посмотрел:
- «Мы, как вываляны в саже.
Роскошь наша – беспредел».
- «Тебе роскоши не надо?
А дворец? С дворцом-то как?
Население будет радо,
Если им отдашь. Не так?
Я тебя не понимаю,
Мы же город шли смотреть.
Может, я чего не знаю?» -
И Андрей начал сопеть.
- «Ладно, ладно успокойся» -
Всеволод хлопнул по плечу:
- «За одеждой смерда скройся,
В трусости не уличу».
- «Что такое смерд? Не знаю …»
- «Так у нас таких зовут,
За сравнение отвечаю,
На Руси их, правда, чтут».
Во дворец пришлось вернуться,
Чтобы взять одежду слуг.
Снять хитон, переобуться,
Насмешив всех слуг вокруг.
Все богатые застёжки,
Плащ и туника-шадевр,
Яркий таблис, как серёжки …
Их ненадобность узрев.
А взамен штаны попроще,
Туника, как бы мешок.
Чтоб не видно их же мощи,
Взяли в руки посошок.
Осмотрелись, оценили
Необычный свой наряд.
Пока в зале все кутили,
Чужд стал он, на первый взгляд.
Быстро всё-таки стемнело,
Хоть по времени не ночь.
- «Что ж пошли? Пусть дышит тело!
Раз смогли всё превозмочь» -
Так вот Всеволод Андрея
В тёмный город и повёл.
Самолюбие жалея,
Про мандраж свой не довёл.
Но не все, хоть темень, спали.
Было много злачных мест,
Где по-своему внимали
И победы, и протест.
- «Что? И там сидят плебеи?» -
Как съязвив, Андрей спросил.
- «Но уж и не лиходеи …» -
Князь как ждал и пояснил:
- «Знай! Константинополь явно
Хоть столица, но и порт.
Моряков, … купцов подавно
Пруд пруди, все высший сорт.
Местных жителей нередко
Моряки здесь тоже бьют.
Говорил отец мне едко,
Будешь рыпаться – убьют.
Вот пришли бы при параде,
То сошли бы за своих.
В нашем виде, … Бога ради
Не дразни судьбу и их».
Площадь Тавра вся пустая,
Днём гуляет только знать.
Парк внизу, листва густая …
Днём-то плохо что видать,
А тут вечер, ещё поздний.
- «Обойдём?» - Андрей спросил:
- «Не хватало нам их козней,
Мне отец бы не простил».
- «Ну, конечно, друг любезный,
Не полезем на рожон.
Да и повод есть железный,
Я одет ни как пижон».
И Андрей расхохотался:
- «Как ты правильно сказал.
Быть пижоном не старался,
Значит что-то уже знал».
- «Знал, конечно, а то, как же.
Я ж позвал тебя смотреть?
Не дворцы, не рынок даже,
А весь город поглядеть.
Осторожность в этом деле …
Я тебе же объяснял.
Потому нас так одели,
Потому ты роскошь снял».
Центр прошли так рассуждая,
Начались постройки тех,
Кто себя, не принуждая
Жили тем, что есть у всех.
Есть у всех конечно руки,
Это главный инструмент.
Так что было не до скуки,
Выжить, как эксперимент.
Здесь гончарных дел умельцы,
Почитаем, был кузнец,
За долги чужих сидельцы,
А в разборках каждый спец.
Моряки и дровосеки,
Жил портной и музыкант,
И чтецы, и хлебопеки …
У кого на что талант.
Шла дорога как бы в гору.
Все дворцы внизу стоят
Ближе к водному простору,
Воздух, море, … как заряд
Здесь всё было по-другому,
Чуть подует – пыль столбом.
К положению такому
Попривыкли все кругом.
Вдруг услышали, о чудо,
Впереди задорный смех.
Веселились и не худо …
Всеволод понял - успех.
Подошли они к церквушке …
Вот он нужный интерес!
У предгорья на опушке
Жгли костёр, дым до небес.
Молодёжь так отдыхала,
Парни, девушки кругом.
Ни одна там не вздыхала,
Веселились не тайком.
Кто-то в жмурки развлекался,
Были те, кто просто пел.
Кто валун поднять старался,
Но закончить не успел.
Подошедших увидали …
Парень с валуна спросил:
- «Вы откуда? Вас не ждали …
Примем, если хватит сил».
Показав на камень: «Можно
Его только приподнять.
Даже сдвинешь, то возможно
Как подъём можем принять».
Делать нечего, спокойно
Всеволод к камню подошёл.
Оценив, сказал достойно:
- «Я за этим и пришёл.
Знал я ваши развлечения
И давно желал понять.
Если это увлечения,
Почему бы не принять».
Подошёл и прямо схода
Принял вдруг валун на грудь.
Выжал с первого подхода,
Не забыв и подмигнуть.
Бросив камень свой на землю,
Тут же на него и сел.
- «Восхищения не приемлю …» -
Произнёс: «Давай, кто смел».
На поляне стало тихо,
Всеволод всех ошеломил.
Лишь промолвил кто-то: «Лихо!
Силачей наших затмил».
Враз в компанию приняли.
Был Андрей чрезмерно горд,
Что все так и не поняли …
Князь для них устроил торг.
И веселье с новой силой,
Как безумство, началось.
Даже признаков унылой
Атмосферы не нашлось
Появились музыканты,
Незатейливый оркестр.
Цитры, дудок варианты …
Все, как выходцы палестр.
И девчонка, и ребята
Взявшись за руки и в круг.
Молодые бесенята,
Как взорвали всё вокруг.
Хохотали все буквально,
Даже те, кто не плясал.
Заразительно, повально …
Не был здесь никто вассал.
- «Пляшут просто залихватски» -
В ухо тихо князь шепнул:
- «Так и тянет по посадски
В пляс пойти, как рубанул».
И Андрей: «Так в чём же дело?
Покажи им вашу Русь».
Всеволод глянул очумело:
- «Ты забыл, что ты за гусь?»
Рядом девушка стояла …
Он поймал невольно взгляд.
И душа, как засияла,
Словно радость ей сулят.
А лицо, … родным пахнуло …
Был вполне славянский вид.
Словно Родиной дохнуло,
Увидав прекрасный лик.
Вдруг она, схватив за руку,
Потащила его в круг.
Он, как есть, набравшись духу,
Подчинился, как супруг.
Сила танца подхватила …
Он, совсем не чуя ног
В пляс пошёл, откуда сила …
Взят незримый был порог.
Всё кружилось, в вихре танца,
Ярче стал гореть костёр.
А язык протуберанца
К небу руки распростёр.
Петь хотелось и смеяться,
Дружный ритм ног возбуждал.
Перестав всего бояться,
Всеволод волю чувствам дал.
На душе вдруг стало легче,
Рядом девушка, … как сон.
Её руки, шея, плечи …
Райским видом оглушён.
Озорные её взгляды
Словно стрелы били в цель.
И улыбки, как разряды,
Как весенняя капель.
То, что он ей приглянулся,
Стал помалу понимать.
А она, … он, как очнулся,
Женщин видел только мать
И она его пленила,
Взгляд не в силах оторвать.
Как невидимая сила …
Он не мог её назвать.
Тут увидел он Андрея,
Тот вокруг костра плясал.
Стал доволен, что затея
Удалась, как описал.
Запыхавшись, вышли с круга
Хоть чуть-чуть передохнуть.
- «Потерял наверно друга?» -
Голос мог с ума свихнуть.
Был грудной и бархатистый,
Он такого не слыхал.
В то же время нежный, чистый …
Мир кругом благоухал.
Он глядел в глаза большие,
Отблеск от костра мерцал.
Они стали не чужие,
Так бы век и созерцал.
Попытался, правда, робко,
Как зовут её, узнать.
- «Моё имя – к сердцу тропка.
Так вот сразу и сказать?» -
Улыбнувшись хитровато,
Стала ласково смотреть.
Тут подружка: «Поздновато!
Надо к полночи успеть.
Ты домой идёшь, Вилая?»
- «Я ещё побуду тут …» -
Словно загодя всё зная,
Что её конечно ждут.
- «И моё имя простое,
Меня кличут Даниил» -
Знал, что дело не пустое,
Своё имя утаил.
Позже стали расходиться
И костёр уж прогорел.
Чтобы им не заблудиться,
Руку взял, чуть не сдурел.
Сердце, как птенец в неволе,
Трепыхалось, не унять.
И Вилая в ореоле
Словно ангел шла гулять.
С ночью голос словно слился,
Вдруг услышал без прикрас:
- «Ты откуда к нам явился,
Я здесь вижу первый раз».
- «В-в-вы большой дворец видали?» -
Он не знал чего сказать.
Мысли вдруг возобладали,
Как бы дурь не показать.
- «Ну и что? Конечно, знаю!»
- «Много лет живу я там.
Не всегда у вас бываю,
Далеко и страшно нам.
Район ваш беспокойный,
Каждый что-то норовит.
Вид порою непристойный,
Что о многом говорит».
- «Ты архонт! Асикрит! Или …
Императора сынок?» -
Улыбнувшись: «С толку сбили,
Порезвиться хоть разок».
И тут Всеволод замялся …
Скажешь, что он русский князь,
В лицедействе и сознался.
Псу под хвост любая связь.
Ему нравилась Вилая.
Из-за глупости бросать?
Он такого, не желая,
Предпочёл всё ж «доплясать»
- «Я ремесленник и только,
Нас там тысяча таких.
И у каждого есть ролька
Не похожа на других».
На лице опять улыбка,
А к ней искорки в глазах.
- «В чём опять моя ошибка?» -
Князь подумал: «Вот валах!»
А Вилая с добротою: …
- «Почему мозолей нет?
Лишь у писаря, не скрою,
Руки могут без примет».
Холодок прошёл по телу …
И подумал: «Точно влип!
Не додумался по делу …
Был бы писарь, лучший тип».
А ответ пришёл внезапно:
- «Я вообще-то ювелир.
Все работы поэтапно …
Камни, золото, … притир …
Это тонкая работа,
Покупает только двор.
Гранить до седьмого пота …
Вспоминаю до сих пор».
- «А твоё, скажи, занятие?» -
Он хотел её спросить.
Не успел сказать посжатее,
А она уже просить:
- «Покажи своё изделие!
Любопытно посмотреть.
Только лучшее! Сомнение,
Чтобы мне преодолеть.
Ювелир! Это искусство!
Это истинный талант!
Это, я б сказала, чувство
И достоинства гарант».
Словно тяжкий груз свалился.
- «Всё куплю» - подумал князь
И сказал, верней взмолился:
- «Будет всё, и не клянясь!
Ну, а как мои вопросы?
Да и я хотел бы знать
Каковы твои запросы,
Увлечения узнать.
И каков твой род занятий,
Как проводишь свой досуг.
И предмет для антипатий,
Как барьер твоих заслуг».
Взгляд её, кристально чистый,
Был почти, что и ответ.
Голос мягкий, бархатистый
Лишь усиливал эффект.
- «А мой промысел гончарный,
Этим вся семья живёт.
Он базарный, не бездарный …
И своей удачи ждёт.
Вся посуда, труд тяжёлый,
Это братья и отец.
Я и мама – труд весёлый,
Для достатка образец.
Мы с ней делаем игрушки
И на них огромный спрос.
Не пустые безделушки,
Сувениры, есть запрос.
Из дворца пришла заявка,
Из того, где ты живёшь.
Так что мы не без достатка,
В жизни что-то да урвёшь» -
Тихим голосом сказала,
А в нём чувствовалась грусть …
- «Мне бы если показала,
Может смог бы подтолкнуть» -
Всеволод, предложив это …
Как? Понятия не имел.
- «Ку-ка-рекнул? Значит спето!» -
Так решил, покуда смел.
- «С пяти лет меня начали
Обучать, как глину мять.
А в семь лет игрушки стали
И на рынке замечать.
Мы игрушечницы ноне,
Хоть пришли из разных мест,
Как в не писаном каноне,
Всех завидней из невест.
Зарабатываем сами
И живём своим трудом.
И приданое всё с нами,
Так что взять не стыдно в дом».
- «Женихов отбоя нету?» -
Вроде как шутя, спросил.
- «Как ты думал?» - шутку эту
Приняла: «Гонять нет сил!»
Он легонько, как случайно,
Взял к себе вдруг притянул.
И она, необычайно,
Не отвергла, как он льнул.
Всё случилось скоротечно,
Миг подобный взволновал.
Это не было беспечно …
Он её поцеловал.
Даже сам вдруг испугался,
Она краской залилась.
- «Никогда не целовался …» -
Мысль шальная пронеслась.
Друг на друга посмотрели
И раздался громкий смех.
Только тут понять сумели –
Целоваться же не грех.
Он довёл её до дома,
Сам вернулся во дворец.
И блаженная истома
Разлилась у двух сердец.
Утром встретил князь Андрея.
- «Как провёл вчера досуг?
Видел я, как ты наглея,
Брал девчонок и без мук.
Удалость хоть прогуляться?
Или только танцевал …»
- «Удалось с одной связаться,
Я глупее не знавал».
- «А чего так? В чём причина?
Может сам и виноват?
Может, девка благочинна,
А ты как с горшком ухват».
- «Скажешь! … Темой разговора
Был Гомер, Евклид, Платон.
О Платоне вышла ссора,
Что торгует рыбой он».
- «Рассмешил друг до обеда,
Ты античный мир «взбесил»!
Ты б ещё про Архимеда …
Про его «штаны» спросил» -
Долго Всеволод смеялся,
Успокоившись, изрёк:
- «Я совсем не так расстался,
На успех себя обрёк.
А зовут её Вилая,
Про себя, что Даниил.
Эх! Девчонка удалая!
А красавица! … Нет сил!
Как ремесленник назвался.
Здесь живу, как ювелир.
В тех местах и оказался,
Посмотреть решил их мир.
Всю-то ночь с ней пробродили,
Даже снова танцевал.
Обо всём поговорили,
А в конце поцеловал».
- «У-у-у! … Да ты мой друг влюбился!
Ай, да князь! Ну, молодец!
Вижу, как ты изменился …
Нашей дружбе не конец?»
- «Ты Андрюша не волнуйся
В Византии ты один,
Кто со мной и не тушуйся,
«Василевс мой Константин»
А Вилая попросила
Показать ей мой товар.
Как пословица гласила?
Дуй на чай – не в самовар.
Где здесь рынок, я не знаю.
Ты мне должен показать.
Там что надо выбираю
И порядок, так сказать».
Через час они на рынке,
От дворца рукой подать.
Никакой тебе заминки,
Никого не нужно ждать.
Произвёл он впечатление!
Ощущаешь здесь весь мир.
Просто светопреставление,
Царь и Бог здесь ювелир.
Всеволод был просто в шоке,
Он такого не видал.
Кто родился на Востоке,
От расстройства не страдал.
И нашли, чего искали,
Вроде как в музей забрёл.
Стены даже там сверкали …
Кто такое изобрёл?
Кольца всякие с камнями,
Чаще голубой топаз.
Броши с плошку с янтарями,
Лунный камень с бычий глаз.
Жемчуг в бусах, диадемы,
Цепь, агатовый браслет,
Серьги в виде хризантемы,
Филигранный амулет.
Как закат, горят рубины,
Есть цирконы, изумруд,
Словно роза турмалины,
Лазурит и перламутр …
Им завешены все стены,
Отчего рябит в глазах.
Все изделия бесценны,
Иногда внушают страх.
То ли в шутку, толь серьёзно,
Но Андрей вдруг говорит:
- «Ювелиром стал? Курьёзно …
Он же это всё творит.
Зря стараешься, похоже.
Факт! Тебя разоблачат.
Так обманывать негоже,
Ювелиры не простят».
- «Всё нормально, … успокойся,
Бог простит, свинья не съест.
В норме я и ты не бойся,
Зазвонит мой Благовест».
Подобрал брошь, что попроще
Формой, как лесной паук.
- «Ну, и выбрал, … это тёще?
Как намёк? Чуть что, каюк?» -
Покраснев, Андрей с натуги
Всё же прыснул в кулачок.
Улыбнулись даже слуги,
Сразу видно добрячок.
Сделав нужную покупку,
Вышли неспеша во двор.
- «Встретить хочется голубку,
Но другой был уговор.
Вечер не могу дождаться …
Я надеюсь, ты пойдёшь?»
- «Неохота собираться
И не близко, сам дойдёшь.
Ты теперь у нас влюблённый,
Золотой Рог перейдёшь».
- «Ладно, скалиться … бубённый.
Может умную найдёшь.
Не выпячивай наружу,
Что викария ты сын.
И не сядешь тогда в лужу,
Как в Египте сарацин».
Поупрямившись, как дева,
Всё ж Андрей сказал: «Идем!
Ждёт меня не королева,
Посмекалистей найдём».
В этот раз весь путь короче
Показался, был знаком.
И вели себя покротче,
Чтоб не сыть баловником.
Увидал Вилаю сразу,
Только стали подходить.
Не видал Андрей ни разу …
- «Эта может возбудить!» -
Прошептал под нос тихонько.
Вслух же князю пробубнил:
- «Зависть – грех, но я легонько
Позавидую, … пленил».
И пошёл к другим, тактично,
Дав влюблённому простор.
Сделав вид, ему привычно
Быть полезным не в укор.
Подошла Вилая, руку
Положили на плечо
И прижалась, … князю муку
Доставляя горячо.
- «Я ждала тебя, мой милый …
И боялась, что забыл» -
Вид Вилаи был унылый,
Князь чуть было не завыл.
Он прижал её покрепче,
Ощущая нежный стан:
- «Потерять мне разум легче,
Чем решиться на обман.
Полюбил тебя, Вилая!
Дорога ты мне, как мать.
Чувства нежные питая,
Нет и мыслей их отдать».
После Всеволод легонько
Вдруг прильнул к её устам.
И она, дыхнув тихонько,
Повела его к кустам.
Только тут, от глаз подальше
Он почувствовал её.
Шею, грудь, сосок, … а дальше
Всё поплыло в небытиё.
Он, не знавший женщин раньше,
Вдруг почувствовал, кто он.
Страсть любовная и дальше
Издавала только стон.
Продолжалось вечность это,
Души бренные слились.
Через час, чуть больше где-то,
Как на небо вознеслись.
Были танцы до упаду
И вовсю трещал костёр.
В нём он кенора руладу
Услыхал, так лихо вёл.
Встречи стали ежедневны
И теперь не только здесь.
К морю вылазки отменны,
А там визг, дурачеств смесь.
Скверы, рощи-чародейки
Вскоре знал наперечёт.
Все столичные скамейки
Были взяты на учёт.
Через две недели где-то
Вдруг Вилая говорит:
- «Скоро кончится здесь лето,
Оно нам благоволит.
Ну, а дальше? С холодами
Море будет нам не друг.
Будем выглядеть шутами …
Не встречаться ж у подруг».
- «У тебя есть предложение?»
- «Есть! Родительский мой дом.
И моё предположение
Лучший выход нам притом.
Я родителям сказала,
Что есть ты, почти жених.
Даниил звать, я же знала,
Что захочешь видеть их.
Звать отца Евсей, запомни,
Он потомственный гончар.
Мать Полина, тоже помни,
Не лишил Бог женских чар».
- «Они у тебя славяне?
Имена, как у славян».
«Греки мы, но не армяне,
Хоть похожи на армян.
Дед по маме, правда, русский.
Я такая же, как он.
Русый волос да глаз узкий …
Выделяюсь, как пион.
Принимаешь предложение?»
- Ну, конечно же, … я рад!»
- «Не сочти, как одолжение …»
- «Ну, зачем Вилая так?»
Через день в условном месте
Повстречались, где был дом.
Дом как дом, без ложной лести,
Их таких полно кругом.
Домик был одноэтажный,
Два окна вели во двор.
С виду так себе, неважный,
Но добротный, как собор.
В окнах стёкла сложной формы,
В восемь правильных углов.
В остальном довольно скромны,
Обеспечить светом кров.
Во дворе сарай просторный.
Птица в нём, домашний скот.
Кура, гусь причём отборный,
Овцы, козы, ... даже кот.
- «А здесь наши мастерские,
Печи там, гончарный круг,
Инструменты кой-какие …
Это вроде наших слуг» -
И Вилая оживлённо
Стала князю объяснять:
- «Вот её определённо
Надо очень долго мять».
Показав на кучу глины:
- «Глянь! Посуда здесь лежит.
Это наши властелины,
Быт наш им принадлежит».
- «Покажи свои поделки!» -
Всеволод решил спросить.
- «Сохнет группа от побелки,
Смогу позже пригласить.
Правда, есть одна игрушка,
Мой любимый образец,
Стала, вроде как, подружка,
Чем смотри не изразец» -
Подала медведя с торбой:
- «Русских сказок персонаж.
Не обижен Мишка злобой,
Но любим, такой пассаж.
Дед знал этих сказок много,
Вот мне в детстве и читал.
Не суди за это строго,
Русский дух во мне витал.
Покажи свою работу,
Ты ведь тоже восхитил.
Иди ваши по учёту?
Старший вынос запретил?»
- «Отчего же? … Вот принёс я!»
И подал он паука.
- «Ой! Живой? Умрёшь спросонья …
Поносить мне дашь пока?»
- «Поносить? Дарю навечно!
Мой подарок-сувенир».
- «Даниил! Это беспечно!
Дорогой же он, как пир».
- «Для меня это поделка …» -
Продолжал князь нагло врать:
- «Чуть-чуть золота, отделка …
После этого собрать».
Незнакомец появился,
Парень к ней во двор зашёл.
Как домой к себе явился
И к Вилае подошёл.
- «Познакомься!» - она князю:
- «Это друг, зовут Ефим».
- «Я намерения не сглазю» -
Он в ответ» «Я не гневим!»
- «Он гончар, но любит лепку,
Скульптор может умереть.
Хоть какую бы зацепку
За учёбу поиметь» -
Тон Вилаи был тревожный,
Вроде как Ефим не чужд.
- «И роман у них возможный?» -
Мысль пришла, как нервный зуд.
- «А каких богов хотел бы
Ты, как скульптор, впредь ваять?
Древней Греции эфебы
Или римских к нам опять?» -
Князь спросил не без издёвки,
Очень сам хотел понять.
Пудрит мозги всем чертовски
Или дар имел ваять.
Но ответ был даже наглый:
- «Да ни тех и не других!
А народ, кому-то чахлый,
Кто всех кормит, даже их».
- «Но ведь это не искусство!» -
Всеволод был удивлён:
- «Это явное холуйство
Лепить всех. А смысл-то в чём?
Кто оценит незнакомца?
Будь то каменщик, рыбак? …
Изваяешь оборванца
И прославишься? Чудак!»
Но Ефим не подал вида,
Что оценкой оскорблён.
Подошёл к Вилае «гнида»,
Словно князь здесь не причём.
В стороне стали шептаться,
Ну, а Всеволод кипел.
Думал: «Как могло так статься,
Что он вдруг стал не у дел.
Что ремесленник какой-то
Начинает диктовать.
И кому? Кто видел столько …
Глупо даже блефовать.
Исходил пешком Афины,
Знаменитый Парфенон.
Там скульптуры, как с витрины,
Словно это пантеон.
И творения Праксителя,
Есть и Скопас, и Мирон …
Бог ты мой! И пустомеля
Для Вилаи, как закон?»
А тем временем Вилая
Все игрушки показав,
Подошла совсем не злая,
А с улыбкой. Чудный нрав.
- «Что ж, тогда пошли на встречу,
Там наверно заждались».
Князь почувствовал предтечу,
А курьёзы начались.
Всё семейство было в сборе.
Во главе стола отец.
Рядом мать в простом уборе.
Дети – взрослый и малец.
Дом просторным оказался,
В нём две комнаты больших.
Стол большой в глаза бросался,
Две кровати недурных.
И подушки пуховые,
И одеяла, как комплект,
Лишь устои вековые,
А не разовый эффект.
- «Проходите без стеснений!» -
И Евсей для встречи встал:
- «Вы же наши без сомнений,
Так что дом и вашим стал.
И поужинаем вместе,
Заодно поговорим.
То, как кура на насесте,
Глина, круг, … творим, творим …»
Ужин князю стал, как скрепой.
Всем по чашке щей пустых.
На второе рыба с репой,
Пили взвар из трав сухих
А затем Евсей впервые
Сам с вопросом тут как тут:
- «Ну, и как мастеровые
Во Дворце Большом живут?»
Всеволод этого боялся,
Жизнь людей в дворце не знал.
Мало интересовался,
Поздно это осознал.
- «Так, … по разному, однако …» -
Надо что-то отвечать.
- «Это как? … Сказал двояко …»
- «Это ж лучше, чем молчать».
Но Евсей не отступался:
- «Ювелирам норма есть?
Старший гильдии трепался,
Что завалит рынок весь».
- «Да дают дышать вообще-то» -
Всеволод чувствовал провал.
Пара, тройка реплик где-то
И конец, … пиши пропал.
- «Во дворце им жить полегче» -
В разговор вдруг встрял Ефим:
- «И охрана там порезче,
И сырьё всё первым им».
- «А какой процент по ссуде
Вам приходиться платить?»
Князь подумал: «Как при блуде,
Надо встать и уходить»
Но опять Ефим вмешался:
- «Ссуду им дают, как нам.
Семь процентов, он остался.
Под такой и брал я сам».
- «Но дают и под четыре …» -
Евсей начал психовать.
- «Это лишь купцу-проныре,
Им попробуй не давать …» -
И Ефим лишь усмехнулся:
- «Враз оставят на бобах.
Купцу случай подвернулся -
Не увидишь в дураках».
Евсей бросил на стол ложку,
С раздражением произнёс:
- «Расшибёшься здесь в лепёшку,
Не получишь кроме слёз …
Оставайтесь пообщаться,
А меня работа ждёт».
И ушёл, чтоб не смущаться
От Ефима. Как он прё-ёт.
Всеволод вздохнул свободно,
От позора Ефим спас.
Голос внутренний утробно:
- «Парень этот ловелас!»
Не смутившись и нисколько,
Вновь с Вилаей стал решать …
Вышел князь во двор тихонько,
Чтоб наверно не мешать.
Чуть позднее вышли оба,
Всеволод сидел и ждал.
И Вилая, как зазноба:
- «Ты чего унылым стал?»
Рассказала про Ефима:
- «Он действительно талант!
Дал совет на херувима
По цене на бриллиант».
Ну, а Всеволод беспечно
Лишь смотрел по сторонам.
Вечерело скоротечно,
Слышен смех был здесь и там.
- «Ты чего такой серьёзный?» -
Вновь Вилая, а в ответ:
- «Твой Ефим амбициозный,
Он способен дать совет».
И Вилая обомлела:
- «Это ревность или как?
Он друг детства, с ним умнела …
Как ты можешь мне вот так!
Ложь всю жизнь я презирала,
С ней кривляние, дурман.
И не смей! Враньё не знала,
Не способна на обман!»
Князю стало вдруг понятно,
Даниила не простят.
Стало стыдно и занятно,
За обман, как отомстят?
Разговор вдруг сам распался,
Молча, чуть ещё прошлись
Всеволод тихо попрощался
И на этом разошлись.
С ней князь больше не встречался,
Позже часто вспоминал,
Как с народом пообщался
И узнал, чего не знал.
А любовь была? Наверно!
Юность трудно обмануть.
Был обман и это скверно,
В этом можно упрекнуть.
Вряд ли всё ж она узнала,
Кто такой был Даниил.
Может сердцем осознала …
Но он был всегда ей мил.