Ты жива и читаешь М. Петровых
на скамейке в саду Бим-бом,
где грехи снуют в островах травы,
замирают в пруду рябом.
Вот внезапно стихает кошмарный крик
"Морикур понсэ! Морикур!"
Ты не смотришь, но это уходит старик,
Как обычно, неряшлив и хмур.
Снял кальсоны и прыгнул последний грех.
У пруда тишина и покой.
Только шелест листов. Кто-то белый, как снег,
Не тебя ли коснулся рукой?
Забываются рвы, где заснули все
под покровами пёсьих шкур,
где кричал старик: "Морикур понсэ!
Морикур понсэ! Морикур!"
Поскорее бы Тот с белоснежным лбом
горечавкой засеял рвы.
И сверкают кометы в саду Бим-бом
над стихами М. Петровых.