За тяжелой, железом окованной дверью – века,
Растворяются дни, как фрегаты в туманных проливах,
Уползают минуты улитками в морок дождливый
И скрипуче бормочет о странствиях долгих тоска.
А замочная скважина пыль сожалений хранит…
Хриплый дьявольский голос шептал мне невнятно и глухо –
«Не старайся спастись, не смеши, не ищи пятый угол,
Не пытайся разбить навалившейся боли гранит.»
Я зачем-то берёг механизм, проржавевший в груди,
Но устали, как черти в чадящем аду, шестерёнки.
За окном шелестели продрогшие листья негромко,
Монотонно стучали часы – уходи, уходи…
В обезличенном хаосе комнат, где были вдвоём,
Мне остались мечты и квадрат, ослепительно чёрный.
Я шагнул, как с обрыва, отчаянно и обречённо,
В неизбежно влекущий, очерченный резко проём.
И теперь одинок, словно жалкий птенец в небесах,
Как унылый бродяга на палубе шаткого судна.
Променявший судьбу на нелепый побег безрассудно.
Но светлы облака и дрожат на ветру паруса.