Девочка посмотрела на праздничный торт, испечённый аккурат к её первому дню рождения, который она праздновала, закрыла глаза и загадала.
-«Я, я, я. Хочу чтобы»
Какое нестерпимое счастье, таскать деньги в рюкзаках, как было когда-то в 90х. А еще МРОТ и мобилы по пять кило в руку, чтобы все пыхтели здоровьем и радостью от бесцельно-прожитых лет. А еще целомудрия и святости для духовитости Русского народа, в лице патриарха со смешным именем «Отец, сын, Святой дух и Ко LTD»...
Какое нестерпимое счастье сохранять православный пост в блокадном Ленинграде и возносить молитвы «Святым Великомученникам Владимиру и Дмитрию», за то, что они терпят нас, простых смертных, и иногда позволяют нам питаться объедками с их, без того скудных, столов.
Какое нестерпимое. Донашивать старую и потёртую одежду за своими внуками и правнуками, ради того, что когда-нибудь, они принесут стакан воды с мыслью –«Когда же ты сдохнешь».
И побольше "Николая II" на высокотехнологичных экранах зомбо-пепельниц, чтобы была хоть какая малая надежда увидеть рожи новых вождей, кроме тех, которые постоянно что-то обещали.
-«А ещё, ещё я хочу»… вернуть КПСС и НКВД, чтобы больше не было воровства в долг, а всё наворованное они тратили бы в Северной Корее, под чутким присмотром нашего брата, очередного «Ы’ня».
-«А еще, еще, я хочу». Одеть фату. Хотя бы раз в жизни. На своё восьмидесятилетие и заодно отпраздновать выход на пенсию, хотя моё самое дорогое и любимое государство сделало всё, чтобы этого не случилось.
Какое нестерпимое счастье. Вернуть крепостное право, чтобы люди уже не ждали у мусорных баков, когда им вынесут просроченные продукты, и уже не дрались за них с птицами и бомжами.
В это время свечка погасла и девочка не успела загадать самое главное желание – получить к 9му Мая, плитку немецкой шоколадки, пачку макарон и новые обои в горошек для её маленькой комнаты в бараке, которая выдала ещё в 1946году Советская власть, построенного немецкими военнопленными и отремонтированного, совсем недавно, пленными узбеками.