***
И он сошел на берег чужеземный,
Где гомон птиц сливается в оркестр,
Где буйная тропическая зелень
И бурные пороги на реке.
Ему судьба, наверно, улыбалась:
Он в бурю божествами был спасен,
Не угодил на ужин каннибалам
И не был духам в жертву принесен.
Ночь растворит тропические краски,
Когда закат над лесом догорит.
И при луне в безумной кружат пляске
Вокруг костра нагие дикари.
Туземец жил не шатко и не валко:
Из двух дощечек извлекал огонь,
И гарпуном, насаженным на палку,
В заливах бил акулу и дюгонь.
Дикарь не понимал язык пришельца.
Но голос гостя был уверен, тверд.
И час настал - сквозь дебри и ущелья
Туземцев за собой пророк повел.
Он рисовал магические знаки
На мокрой глади желтого песка.
Он научил растить плоды и злаки,
И письмена на скалах высекать.
И таинство рождения металла,
И тайны звезд раскрыл туземцам он.
Иные очертанья обретала
Культура экзотических племен.
Туземцы путь в чащобах прорубали.
Он знал предназначение пути.
И в грохоте священных барабанов
Он ясно слышал северный мотив.
И поднимались каменные столпы
Вдоль моря на зеленых берегах.
И караваны проложили тропы
От побережья в глубь материка.
Хлеба созрели. Мед рождался в улье.
Сновали сотни лодок по реке.
И приобщался к солнечному культу,
Забросив идолов, абориген.
Валились исполинские деревья,
Будили лес удары топоров.
И гордо шел мудрец Гипербореи,
Чужих племен учитель и пророк.
Преодолев опасные пороги,
Безумие бушующей воды,
К нему пришли огромные «пироги»,
А в тех «пирогах» - белые вожди.
Шумели ливни и громов раскаты,
Рождался город белых королей.
И были непохожи лики статуй
На профили курносых дикарей.
… Костры погасли. Остывают угли.
Развалины – прибежище зверей.
Тот древний город поглотили джунгли,
И возвратилась эра дикарей.
И растворилась гордая элита,
В соленом море вод речных поток.
Но тыщи лет стояли мегалиты,
И в мифах и преданьях жил пророк.