Утро после дождя обнимает холодной лапой.
В каждую каплю росы кто-то непременно плакал.
Мне на мокрой скамейке в парке куда теплее,
Чем в объятьях того, кто меня ни черта не греет.
Улицы так пусты, и мне кажется, что невинны.
Я уже люблю эти многоэтажки длинные.
Здесь сразу мои мысли путаются в густой хвое.
Есть только я и этот город, нас навсегда двое.
Он меня как родную обнимает и тут же бьёт.
По щекам, по синим губам , по ребрам, потом в живот.
И не давая упасть, на колени поставит сам.
Чтоб ценила его отдачу, внемля пустым дворам.
Просыпаюсь в три, и бросаюсь в его объятия.
Это зона комфорта, зона мирапринятия.
Кончики пальцев кусает утренняя прохлада,
Кожа покрывается пузырьками от лимонада.
Кажется, я теперь перестала нуждаться в людях,
Пускай на меня косо посмотрят или осудят.
Я видела, как ствол шахты ласкает густой туман.
Город, свою красоту скребущий по закромам.
Он единственный мужчина, что мне по понятиям
Расскажет о жизни, являясь мои проклятием.
Целует меня восходом, слизывая сладкий пот.
Как мать, приласкавший эмоциональных сирот.
Утро после дождя необыкновенно зябкое,
На пустых полуразбитых дорогах, как тряпкою,
Подошвой собираю остатки вчерашней грязи,
Между нами порвались нити, но окрепли связи.
Там, где заканчивается рассвет, засыпает ночь.
Я одурманена утром, бреду по проулкам прочь
От печалей, что для меня теперь сущий пустяк.
Меня город согрел, как самый теплый мужской пиджак.