На рассвете сон тонкий. Слышу птичью перекличку, вдыхаю свежий предрассветный воздух, осторожно, чтобы не спугнуть дремоту приоткрываю глаза – светает. Больше не усну – мысли-заботы хлынули в голову, будто караулили тут рядом, на подушке – когда же я открою глаза.
Не нажила привычку долго валяться в постели, поэтому встаю, открываю шторы. Ясное небо предвещает плодотворный день на даче. После вчерашней предгрозовой духоты – свежий ветер бодрит. Рабочая суббота, суетное утро, завтрак с чтением книги – роскошь в наше сумасшедшее время! Раньше встанешь – больше прочтешь... Выпроводив мужа на работу, накормив котов, что ждали «хавчик» под подъездом, купив молоко «из села», выдвигаюсь в путь – на дачу. Благо, идти 30 минут, по живописным местам.
Сразу за домами – пруд, окружённый лесом. Туда и держу путь. Проходя мимо гаражного кооператива, на узкой тропинке навстречу мне двигается нечто, что заставило, если не вздрогнуть, то остановиться… При моей небольшой близорукости, я привыкла угадывать предметы в дали по силуэтам. Этот не подходил по форме ни под какой земной организм, но фыркал и кряхтел при этом усиленно. Инопланетянин? Но любопытство пересилило. Приближаюсь…
Ёжик! Тащит огромную рыбину – полуторакилограммового леща! Причём вяленого, с оборванной бичевой в глазницах. От рыбы не воняет, значит не в мусоре подобрал. Где взял, как достал, как сюда дотащил? Ёж – не белка. «Уметь надо!» – фыркает он мне в ответ и сворачивается клубком. У леща не хватает хвоста – видны следы маленькой челюсти, что отъела уже четвёртую часть рыбы. Я не ухожу с тропинки. Ёж тоже, но продолжает фыркать, выказывая своё неудовольствие. Хочу сфотографировать эту парочку, но звук расстёгивающейся сумки спугнул ежа. В мгновение ока он нырнул под ближайший гараж.
Осмотрев вход в его убежище, я поняла, что это и есть нора. Или одна из норок. Уж больно всё вокруг заросшее травой, а его тропочка вылизана и расчищена. Хорошее убежище – под бетонной плитой! Смилостивившись над добытчиком, я аккуратно подвигаю рыбу ногой ко входу. Ёжик ещё несколько раз громко возмутившись, втаскивает-таки рыбину к себе, кряхтя при этом и постанывая, как старичок. «До встречи, колючий! Я тут частый пешеход. Тайну твоего жилища сохраню!»
Дальше мой путь лежит через дамбу. В пруду – лягушачьи свадьбы, сопровождающиеся громким кваканьем. Хор такой, что кажется, я попала на Ток-шоу на телевидении, где говорят все сразу, но никто никого не слушает. Правда, биологи утверждают, что это песнь любви. Что ж, кто как может, так и поёт… Лягушка о своём, соловей о своём. Тут, по другую сторону дамбы, по склону – густые заросли терновника и жердёлы*, шиповника, акации и ясеня; царство соловьёв, горлиц и всякой другой пернатой мелочи, которую я, горожанка, по голосу не различаю, но очень люблю слушать.
Первая мысль – сделать запись. Но тут же вспоминаю свои предыдущие попытки. Диктофон запишет всё: и соловьёв, и лягушек, и шум ветра, и проезжающий мотороллер, и визги купальщиков, и лай собак… Ухо человека может различать звуки, мозг концентрирует внимание на чём-то одном, абстрагируясь от помех. Просто спускаюсь по тропинке в заросли и слушаю, напитываясь восторгом. Солнце поднимается выше, становится жарче. Рву несколько гроздей цвета с белой акации и лепестки с шиповника. Будет чай! Господи, как хорошо сегодня и тихо! Пока не стреляют…
19.05.2018 г., г.Донецк
Окончание: http://www.stihi.ru/2019/06/25/2859
*Жердела; мелкий сорт абрикосов "Armeniaca vulgaris", также жердел, жерделя, жардела, воронежск., донск. (Миртов), жердел (Шолохов); укр. жердела. Заимств. из тур. z;rdaly "абрикос с горькой косточкой". Этимологический словарь русского языка Макса Фасмера