В час когда будут жечь всех невольниц на площадях, будут руки держать сами боги, её щадя: оттого что средь прочих отчаяний и молитв есть и та что мою ворожею благословит: в час когда запоет над столицей соленый кнут и когда всех кто пойман казнят, подпалят, распнут, всякий верный решит ради нас пощадить её.
Пуще прежнего в кущах соловушка запоет.
Эта милость пусть будет дарована ей одной
Под моими руками танцует веретено, будет песнь эта хоть и ведомой да не простой: я для птицы волшебной из шерсти совью гнездо.
Пусть ложится на ветви спиралью из снов и бус. Её дом будет полон, ни разу не будет пуст, не простой песне в ряд пусть идёт не простая шерсть: в нем ковров и даров неценимых за век не счесть. Не слышны в доме крики да стоны хула да шум, оттого что вы здесь я сейчас за неё прошу.
У соловушки голос что джем, пастила да мёд, в ледяные ладони никто его не возьмет, песням сильным и смелым отныне не быть числа - голос снова силён, хоть и был он отчасти слаб, не гореть ей в печах, не терзаться опять виной.
Эта милость пусть будет дарована ей одной.