Во мне человек так и не победил поэта,
поэт - графомана. Господи, не казни за это.
Кончилась мамина манна. Остались
тетя Валя и сестра Люда.
Яви им чудо! Друзьям Борису и Оле
Облегчи долю! А кто еще во мне
пробудит человека, Господи,
ускользающего от Тебя век от века?
Были сподвижницы в двадцатом
и в двадцать первом были.
Мылили шею, спину -
гонора
не отскоблили.
Я любил их, Господи, правда, любил.
Ближе чем ближнего.
Кохал как дебил.
Строго, только после полуночи
тратился на слова, сны охраняя
дурочьи, ангелов подменял.
Три раза строился, выбивал ковры,
думал, что успокоился. И не ждал горы.
Умались, запроторься! Явишься - не пойму.
Провались, сгори, захлебнись прополисом,
мне ни к чему. Но она ещё та захребетница,
выростала из горба. Типа, очеловечиться
мне уже не судьба.