Челом колотится смутьян;
пытается упрочить статус,
он толи дурень, толи пьян
весь выплеснул, свой гадкий пафос.
Он деве с яркой красотой,
решил вживлять мечту с надеждой;
как непристойно быть невеждой,
природу тем и оскорблять,
себя пытлива ублажать
и тешить славою напрасно.
Она поймёт, что в ней прекрасно;
и что горит звездой в ночи,
ты сколько парень не мычи,
она вдохнёт ещё природу
и отплатит тебе в угоду:
за все страдания и крест
за слёзы милые; протест,
ты с кровью с потом убиенный
насытишься ей слезой,
когда от жадности твой зной,
прогорклым злом и возопит.
И дух застенчивый блаженный,
с тебя начнёт снимать виной,
всю чешую, и ты призренный,
услышишь звук - природный гул;
познаешь гнев всей женской власти,
когда в ней красоту ты гнул
и упивался в подлой страсти.
Она болела и ждала,
любви хотела настоящей
и в сердце счастье берегла,
и луч несла собой палящий.
А ты что думал вечно врать;
тебе сойдёт твоя забава,
но у природы есть расправа
и знает она чем воздать.
Держи покрепче удила,
свой пыл; умеришь с страстью в водке;
И дева пыль уже смела,
с души сняла; и отворив кувшин,
сняв временем опаленные пробки.
На волю вырвавшийся джин,
ей станет помогать правдиво,
и вся живая муза дивно,
прольёт и охладит твой гнев дождём.
Она уже с умом прозревшим;
к тебе Фемида вдруг с мечём
и взглядом потускневшим,
и ты почувствуешь плечом,
что ты не что в её глазах
давно ты стал, истлевшим,
она жила в любви и в снах...
ты дурень запотевший.