Синефильское

1 serie Анорексичные блондинки герой-аутист толпы незнамо кого бродят по лабиринту коридоров и комнат приходят уходят и возвращаются аутентичные бутылки с ликерами безжизненный голос за кадром и ледяной джаз как фон повествования… запаса вина хватит на полгода осады бесконечное прослушивание Francoise Hardy и подобной старьевой музыки молодые бледные чего или кого им всем здесь?! – как “Мечтатели” Бертолуччи в своем роде или что-то такое из Годара времяпрепровождение: постоянно в пьяном виде просмотр кино на дисках и скачанного с инета дома не выходя на улицу заросший ангельски небритый молча курят в комнате разговоры почти не ведутся пепел повсюду в блюдцах (пепельницы заполнены) и забит в узоры ажурных скатертей пепел повсюду блондинки приезжают и уезжают и остаются – сестры-двойняшки? кого оприходовал кого еще нет? банки везде и бутылки от пива пустые открытые и нетронутые вино на всякий вкус и цвет и бездонный коктейль-бар не отвечать на звонки (почти никогда) временами появляется брюнетка полноватая с похотливой гримаской губ с похотливым выражением застывшем на физиономии и он ее трахает – именно так грубовато с вожделением чуть отстраненно – трахает ничто уже не может произойти и не произойдет 2 serie за окном улица шумит как море – спокойно и монотонно впрочем почти всегда задвинуты плотные шторы (темно-темно синие) фильтрующие звуки море песок серебристый песок в глаза девушка стоит у кромки воды спиной к зрителю стройная тонущая в бликах сексуальность отстраненность маниакальность безжизненность ледяной голос повествователя скрытая нежность – выражаемая замаскированными цитатами из старого кино и старой музыки девушка вздрагивает войдя в воду натрахавшийся до полуобморока но в отнятии любви герой-аутист лежит на софе (кофе табак засохшая сперма дыры от сигарет) она обернувшись брызгает обжигающим серебром какие-то люди в комнате спорят о чем-то звенят стаканами бросают окурки под кресла шторы теребит рука сквозняка субтитры сообщают: я хочу умереть! и бледная музыка пробивается сквозь бубнящие голоса неся дикое очарование обреченности вдруг выгнав всех – угрожая ножом разбитой бутылкой паля во все стороны из пистолета (крупный план дырок в стенах) в долгожданном припадке безумия в священной истерике – а потом дождавшись пока квартира очистится – курит подозрительную сигарету выдыхая голубой дым с каким-то с сизым оттенком неподвижно часами продавливает кресло валяется на полу стоит не трогаясь с места полдня у окна завороженный любуясь мерцающим городом и умирает неизбежно умирает в каждой ленте FIN и поют сирены полиции рука разжимается грубый стакан с дешевым пойлом разбивается о плитки кафе кто-то подхватывает обмякшее тело гаснет сигара машины плывут сквозь сумрак и дождь выпучив фары кровь расплывается на рубашке асфальте на кожаных сидениях авто грязной измятой кровати город сияет под солнцем осени блондинки встречают банкира брюнетка спивается пожелтевшие банкноты листьев ветер разбрасывает по тротуарам и витрины фальшиво сияют как ни в чем ни бывало кому-то улыбаются манекены