Adagio
Судьбою путеводною ведом,
вхожу в чертог тревоги и печали.
Мне мама снится долгими ночами,
в полночный час она приходит в дом,
в полночный час из лунного огня
у моего садится изголовья,
и нежность позабытая сыновья
охватывает спящего меня.
А мама молода ещё - не та
старушка, что ушла почти столетней,
ещё её седины неприметней,
ещё не вся увяла красота,
и я б хотел таким казаться ей -
не нынешним, недужным и корявым,
а давним - бойким, смелым, кучерявым,
каким бывал я в юности моей.
Я маме ничего не говорю,
а что сказать? Что силы на исходе,
что кости ломит при любой погоде,
что жизнь, как год, стремится к декабрю?
А мама гладит лёгкою рукой
мои седые скомканные кудри,
её глаза всевидящи и мудры,
в них душу ублажающий покой...
Но гаснут сны, и жизнь своё берёт -
от сладких поцелуев до затрещин,
а вечный сон, который мне завещан,
как ни крути, настанет в свой черёд.
Allegro tranquillo
Никто из нас не долговечен,
мы - мусор, друг, а смерть - метла.
Не говори “Ещё не вечер”,
когда луна уже взошла,
не говори, что жизнь прекрасна,
когда вокруг обман и грязь,
и мы с тобою ставим прясла,
от злобных душ отгородясь.
Из этой сладостной нирваны
один-единственный исход -
туда, в края обетованны,
где нас дежурный ангел ждёт.
Moderato assai
Я хотел рассказать о весенних ночах,
но невольно в житейских погряз мелочах,
а потом и желанье пропало.
На девятом десятке скудеет словарь,
и созвучья уже не приходят, как встарь,
да и время их все растрепало.
Я рассыпал их щедро на долгом веку,
отчего же слова не ложатся в строку
и не льются стихи - отчего же?
Отгого ли, что боли берут в оборот,
оттого ли, что воли Господь не даёт,
а вчера на сегодня похоже?
Ну и ладно. Не всё поддаётся словам,
но однажды, в угоду читающим вам,
повинуясь какому-то чуду,
обрету я покой, наберусь куражу,
и тогда о весенних ночах расскажу.
Расскажу, если всё ещё буду.