"О чем рыдать? Утешить не умею.
Но как затопала, как затряслась,
как горячо цепляется за шею,
в ужасном мраке на руки просясь."
Набоков
инвентаризация осени: покуда ветер длинными холодными пальцами перебирает устаревшие листья, рассыпанные по дорожке, мозг пытается хотя бы отсортировать нежданные воспоминания - откуда взялись, зачем вылезли на поверхность? из комфортного небытия, из безвременья беспамятства...
с какого перепугу стали они выпукло проявляться в реальности - сгущаясь, например, в коллегу из прошлой жизни, напротив в метро? лицо осунулось, лицо интеллигентно усреднилось (в смысле среднего возраста), слегка постарело - но одета стильно (красное пальто, черные перчатки, беретка).
что она хотела своим появлением показать? то, что после нескольких лет дружного молчания и сказать нечего? кроме дежурного "ну, ты пиши!" на прощание, чего никогда не будет. Все ограничится редкими лайками.
или - звонок от бывшей занозы, с тем, что она ушла от одного, разводится, а через месяц новая свадьба (жаль парня)...
или - совсем уже внезапное сообщение от несбывшейся, о мотивах написания которого остается только гадать...
но все эти прекрасные призраки, столь неожиданно ожившие, все это пустяшная ерунда по сравнению с воспоминаниями настоящими, пухнущими внутри головы, еще не материализовавшимися, к счастью.
хуже всего - воспоминания, так сказать, муторные, смутные, невнятного происхождения, то ли из детства, то ли из какого-то сна, приснившегося очень давно. от них мир колеблется, как туман. они, их обдумывание, вносят неприятную нотку, заставляя сомневаться в прошлом, в прошлом вообще, особенно в своем собственном. хотя, и правда: реален ли тот юноша на крымском валуне, нависшем над крутым обрывом с панорамным обзором пансионатов, кипарисов и пляжей, смотрящий на глубокое внизу море, на белый прогулочный теплоходик, на Ласточкино Гнездо? сидящий на скамейке напротив дома, где живали Чехов с Толстым, в то время как справа, над вершинами гор, восходит кошачий глаз Луны? случайно найденное фото вроде бы подтверждает: факт, реален. но в то, что все это действительно было, поверить временами непросто.
как бы то ни было, вынужден засвидетельствовать, признать, указать в протоколе, что все чаще застаешь себя с сигаретой и кружкой кофе, со взглядом, повернутым вспять, вглубь памяти, в попытке ухватить и промаркировать какое-то ублюдочно-русалочье мгновение. облокотясь на подоконник рядом с лифтом, формально глядишь на двор и крыши, купол колокольни Новодевичьего, и вместо того, чтобы грустить о груди, к которой счастливо прижимался здесь еще так недавно, крутишь ленту, смотришь внутреннее кино.
да, кстати, - прошлое полнится небывшим. все эти недоношенные отношения, перезревшие любови, выкидыши флирта, аборты браков, шитые белыми нитками сердца - почему в один, ничем не обусловленный, момент они начинают наступать на твой мозг, как гоголевско-линчевская нечисть?
что делать с до ужаса живыми образами людей, которых больше не увидишь, а если и увидишь, то - не их? вот одна - стоит, опершись на стол, белый от бумаг, в дреды сегодня вплетено какое-то яркое пятно, и, выходя, оборачиваясь, натыкаешься на ее спокойно-заинтересованный взляд. вот она же - сидит напротив, пьет кофе и курит, и молчание сплетается вместе с дымом в сизые тяжелые кольца, в серые плети цвета ее глаз.
или другая. ледяная скамейка, ледяное пиво, синие линзы в огромных глазах, густо очерченных черным. она же, чертящая на снегу мыском ботинка слово из трех букв, огромных размеров - чтобы повеселить. она же на летней полночной скамейке, с фразой про фейерверки и уехавший праздник цирка - прощаясь.
еще одна, но об этой - не меньше повести.
и еще - на несколько лет старше, с детьми, трогательно влюбленная, научившая не ценить дорогих презентов.
и еще, и еще...
так и хочется воскликнуть: чего не было, то прошло! всем спасибо, все свободны! занавес.
поздняя осень... время менять коммунальные коммуникации, и развороченная память содрогается под ударами монструозных отбойных молотков... взгляду предстают слои с окаменелостями советского периода... но эти залежи меня не волнуют, точнее, не беспокоят. напрашивается аналогия с краеведческим музеем: все спокойно, степенно, несколько ностальгично. вот - автоматы с газировкой (за 3 копейки - со сладким сиропом, за копейку - простая водица с обжигающим язык газом). вот - добрая тетя-мороженщица в киоске, и пломбир за 7 копеек, который она протягивает тебе. вот - тусклая, блеклая столица, где звезды на фонарных столбах, экономно наливавшиеся красным пламенем по большим праздникам, вызывали ощущение счастья. и - да, еще! - салюты.
(внезапно, ломоть свежего грунта: август, даже не дождь, а морось, Питер. Русский Музей. хожу, смотрю на портреты, а внутри долбит одна мысль: "все они мертвы, все они мертвы!")
Мнемозина изворотлива и извращена. один из ее любимых фокусов - а если бы да кабы. порочный подход, и мучительно-нудный. берется событие из прошлого, и вертится по всем диагоналям, осям и меридианам, что твой кубик рубика. ах, как было бы здорово, если бы тогда... (ты сказал так-то; сделал то-то; не пошел бы туда-то; - нужное вписать). хуже - только грызть семечки и решать кроссворды. вот так вот, едешь в душегубке метро, и мысленно отплевываешься...
однако все вышеперечисленное, на поверку, оказывается цветочками. главный ужас лишь опосредованно связан с памятью, этим ульем воспоминаний. время, само по себе - вот кошмар сущего. "мы, оглядываясь, видим лишь руины" - писал вымышленному другу один поэт, римлянин душой. если бы. а что, если, оглядываясь, мы не видим ничего? то есть, с точки зрения настоящего (из нынешнего мига) никакого прошлого никогда не существовало. где оно? как сказано-пересказано давно, в момент смерти не важно, сколь долгую жизнь ты прожил - она вся в этом моменте, ничего не было, и вот и он проходит... в минуту смерти все прошлое исчезает, а значит, его никогда и не существовало, а значит, и настоящего нет.
такая радикальная концепция имеет и свою противоположность, как водится; не менее радикальную. раз так - голосит она - то, наоборот, все прошлое существует всегда и никогда никуда не исчезает, этакая мушка в янтаре, только янтарь - вечен. и вы всегда, всегда пребудете живыми в каждом мгновении своей жизни. вы не сможете вернуться, вы умрете... но вы будете пребывать в персональной вечности своей жизни даже когда звезды посыпятся с неба, как разваливающиеся на 9 мая хлопья фейерверков.
...распятый между исчезновением и пребыванием, между бессмысленностью и поисками смысла, измученный работой памяти, но не способный перестать вспоминать, выдергиваешь себя на улицу. день сумрачно задумался (а не пора ли зажечь фонари?), ветер подметает узенький сквер, за углом, неожиданный, как удар, огненный клен, привычный парфюм машин на местной улочке, и рука автоматически лезет в карман, за сигаретами.
все еще существует, дым ополаскивает легкие, тупые московские голуби лезут под ноги, ты еще жив, и даже - в "здесь и сейчас". все как будто реально: деревья, прохожие, зябнущие пальцы, сбивающие пепел, гудки, крик во дворе, граффити на щеке дома... ундины памяти плещут хвостами, новые впечатления наматываются на нейронные цепи, скоро пойдет первый снег, и все, в сущности, хорошо. да-да, хорошо.