Утро туманное
После поездки в Углич прошло уже полгода. Бывает так, что люди проживут много лет и не могут вспомнить ни одного яркого дня, настолько они были серыми и однообразными. У Лёли с Андреем каждый день был окрашен в свой неповторимый цвет. Штили сменялись ураганами, но любовь их крепла, несмотря ни на что, и было уже понятно, что жить друг без друга они не могут. Короткие свидания наедине были похожи на взрывы фейерверка и всегда были окутаны флёром тайны, в них была своя необъяснимая магия.
Неожиданно им представился случай поехать в командировку на два дня вместе с Катей и её мужем. Жизнь дарила им сорок восемь часов счастья!
После долгой дороги машина свернула на широкий луг, плавно стекающий к речке, заросший крапивой и лопухами. Вокруг стоял нетронутый лес, и вода в реке казалась тёмной от склонённых над ней деревьев.
Под развесистым дубом постелили скатерть-самобранку. Глоток шампанского, и все проблемы ушли прочь. Жизнь казалась ей лёгкой и прекрасной, а душа была полна любви к этим полянам, к этой незнакомой речке, к лесу, давшему им приют.
Катя шевелила угли в костре и негромко напевала незнакомую Лёле песню, в которой были странные слова:
Где олень бродит замшевый, кедры в белом дыму.
Почему же ты замужем? Ну скажи, почему?
Катя заканчивала эту песню так: «Ничего, что ты замужем, всё равно увезу!» Эти слова сладко волновали Лёлю тайным предчувствием. Ей казалось, что только в песнях бывают такие события, такая любовь, неотвратимая, как судьба, а в жизни всё половинчато и размыто.
Костёр уже догорал. Друзья пошли в палатку спать, а они остались вдвоём, глядя на тлеющие угли, как древние друиды, и только комариный писк нарушал первобытную тишину.
Потом, уже в палатке, Андрей стал рассказывать ей о себе. Оказывается, что и в немолодых головах мужчин живут юношеские мечты, и эти поседевшие мальчики порой всю жизнь ищут свой идеал.
Лёле стало понятно, что духовная близость – это состояние души, когда ты прорастаешь в дорогого тебе человека, как и он в тебя, когда испытываешь потребность делиться всем увиденным и услышанным, а иначе нарушается равновесие. Они уже положили свои жизни на космические Весы, и пусть у них впереди будет ещё много приливов и отливов, вьюг и гроз – это и есть жизнь. Необходимо, чтобы любовь была живой и дышала, как дышит вечное море.
Утром был такой густой туман, что палатки, казалось, плыли в нём как треугольные зелёные лодочки в млечном море. Все растения сгибались от тяжести росы. На каждом стебельке было нанизано по нескольку матовых жемчужных бусинок. Казалась, что трава поседела за ночь. Лёле вспомнился старинный романс «Утро туманное, утро седое…»
Вскоре показались первые лучи солнца. В кронах птицы перекликались так нежно и бережно, словно боялись спугнуть тишину. У всех было такое чувство, что до появления солнечного света здесь нельзя ничего трогать и, сидя на расстеленном одеяле возле костра, им чудилось, что они плывут на ковре-самолёте среди облаков.
Солнце высветило окрестности. Это было похоже на переводные картинки, когда проявляется сначала только часть предмета, но постепенно он обретает вид куста или дерева. Вот так из тумана появился сухой сук с сидящей на нём вороной. Она заметила, что «занавес» поднялся, каркнула и исчезла из вида.
Катя включила приёмник, и зазвучал вальс. Лёля вскочила и закружилась, раскинув руки. Андрей подхватил её и они, как два больших мотылька, на удивление всем ромашкам и колокольчикам, уже летали, едва касаясь ногами травы. Никогда ещё Лёля так не танцевала. Стоило бы им замедлить кружение – они тут же упали бы на траву. Но сильные руки Андрея крепко держали Лёлю, хотя её ноги уже отрывались от земли.