лет до шести
я рвался в никуда,
в лапландию,
в разбойничью обитель.
лет до шести я строил города,
которых никогда потом не видел.
и засыпал на птичьем чердаке,
как в личном государстве необъятном,
и говорил на странном языке,
не очень человечьем,
но понятном
и до смерти родном
( Господь прости!)...
всесильным
и могущественным летом
все было так...
но опосля шести
я перестал
рассказывать об этом.