В моих краях прописана зима
совсем не потому, что горы снега
в глухой ночи упрямо сыплет небо
незрячее, как истина сама,
не потому, что зряшное тепло
текло к тебе – и таяло во взгляде,
а ты искал в себе противоядий –
и находил: и талый снег – стекло,
а потому, что умирало слово…
Из-подо льда проклёвываться снова
готова жизнь, но погибает нежный,
в стекло одетый, тоненький подснежник.