знаешь, он приходит, как в книжке,
говорит "я полюбил дикую тварь,
у нее вечно оскал и лимиты.
лимиты даже на чай."
садится, такой весь серьезный,
взрослый,
говорит "я бы ее за милю обходил нафиг,
если бы однажды не приперлась,
исполосовав кого-то когтями"
я открываю книжку, не слышу, не вижу, не чувствую
как он мечется взглядом по комнате
и лютует, лютует. брезгует.
для него мои обои - оранжерея,
а на цветы аллергия.
мои кресла для него пропахли чужим потом.
он не сдерживаясь морщит рот,
я чую его копоть,
эту затхлость сердца,
которое вскоре сгинет.
мне не жаль его даже, когда крепится,
выпрямляет спину,
произносит "она чокнутая, я б убил ее!"
улыбаюсь, ты любишь диких, вольных, гордых,
а у самого под ребрами горько,
так горько, что красотка твоя скончается от рвоты,
от пустоты глазниц.
"она наглая, злая, завистливая,
она меня разложит по частям и выкинет всего в реку,
как котенка какого-то или щенка!.."
ставлю чашку на край,
толкаю, смотрим как она летит.
мне ли жалеть мертвеца?
если бы ты чувствовал теплоту ее кожи,
ты бы забыл путь сюда.