Дядь Володя рассказывал, наш, из совхоза,
Как сгрузили их всех средь ночи и мороза,
И февральский буран разрывал стужей кожу,
И они все молились: За что? Прости, Боже.
И подъехал на санках казах старый-старый,
И повез всю семью то ли в дом, то ль в кошару.
Что ж, судьба такова, от нее нам не деться,
Сколько выпало зла и страдания немцам.
И там в домике маленьком, низком саванном,
Шесть детишек своих и голодных, и рванных,
Дали место у печки, чтобы согреться,
На своих и чужих все не делятся в детстве.
Потянулись к огню и растаяли души,
И чужой разговор стали, молча, все слушать,
И теплей становилось от глаз незнакомых,
От любви и внимания в стареньком доме.
Две лепешки на всех – это много иль мало?
Они съели свою, ничего не осталось.
И тогда у своих, оторвав, пол лепешки,
Мать отдала чужим , положив курт в ладошки.
Отвернувшись, всплакнула. Дала одеяло.
И они все уснули – и старший, и малый.
Места было на всех, в тесноте, да не жалко,
И с тех пор они все звали женщину – Мамкой…
Не забыть тот огонь, что в печурке ласкался,
Запах старой кошмы, и как дед улыбался,
Как никто не остался без Маминой ласки,
Говорили по-русски и по-казахски.
Сквозь года пронесли и несут сокровенно
Благодарности сердце щемящих мгновенья,
И про все всем расскажут и детям, и внукам,
Чтобы помнили все сквозь года и разлуки.
Сколько их среди нас – Ведлер, Беверы, Гуны,
Дики, Кригеры, Теннеры и Коротуны.
Все они наши братья и сестры по крови,
Казахстан их земля, и Отчизна, и Совесть…
12.05.2018 г.