Геракл вернулся.
Подперев бока,
Царь Еврисфей шлёт укротить быка,
Который в страхе остров Крит держал,
И населенью мирному мешал.
Когда-то бык тот к острову приплыл
И Миносом, что был царём в те поры,
Обещан богу Посейдону был,
Но НЕ БЫЛ царь тот верен уговору.
Золоторогий белоснежный бык
Стал жертвой бедной царского коварства.
Ведь Посейдон обман вскрыл в тот же миг:
Опустошенье он наслал на царство,
Безумие вселив в быка- красавца.
Бык стойло в буйной ярости сломал,
(А «укротителю» откуда ж было взяться?)
И с царского подворья убежал,
У бедных жителей отняв на век покой,
И сделавшись для острова грозой .
Минуло времени с тех пор, увы, не мало…
Вот Критского быка и предстояло
Гераклу одолеть: схватить, пленить,
От страха бедный люд освободить.
Геракл, не отдохнув, на берег моря
Отправился тот час, с царём не споря.
На финикийский сев корабль, поплыл на Крит,
Не ведая, жить будет, иль убит…
Нешуточная буря разыгралась.
Хоть судно одолеть её старалось,
А всё ж не повезло. Не получилось.
О скалы дикие оно, борясь, разбилось.
Людей оставшихся и корабля обломки
Волна на берег вынесла в потёмках
И отступила.
Вот, пути не зная.
Бедняги побрели.
Земля чужая
Их, может, пожалеет? Приютит?
Вокруг же всё имело странный вид:
Деревья, как пучки огромных перьев,
Над ними хлопали воздушной лёгкой дверью,
В сени своей укрыться приглашая…
Песчаные ковры кругом без края…
Вот путники немного отдохнули
И в сторону от моря повернули.
Там, вскоре, чудный город показался.
Глядят, народ на площади собрался…
Кругом дворцы стоят… Колонны. Храмы…
Геракл с товарищами вопрошают прямо:
Мол, где мы?
«Вы в Египте,»-отвечают.
У нас сегодня праздник отмечают,
Все в храм идут. Бузирис, грозный царь,
Жрецы, придворные…
Сегодня, как и встарь,
Богам устроят жертвоприношенья.
И времени не дав на удивленье,
Пришедших тут же стражники схватили,
И в цепи, кандалы их заключили.
И царь Египта молвил: « Честь всем вам!
Вас в жертву принесём своим богам!»
Геракл ответил: « Все на свете знают,
Что боги никогда не принимают
Жертв человеческих!» На что Бузирис рёк им:
«А вот сейчас проверим и посмотрим,
В кого наш жрец, как будто сотню жал,
Вонзит сейчас священный свой кинжал».
Ведь грозный царь не знал, с кем говорит.
Геракл, приняв смиренный кроткий вид,
Рванулся вдруг. И цепи разорвал.
И страшный отнял у жреца кинжал,
Цепи обрывком и жреца убил
И стражников немало положил.
Царю воздал он за «гостеприимство»,
Кинжалом в грудь. И сразу устремился
Своих товарищей избавить от оков.
Освободил. И с ними был таков.
До гавани друзья добрались вскоре.
Корабль нашёлся, взявшийся их морем
На Кипр доставить. Выполнить приказ
Хотелось без преград на этот раз.
Так и случилось. Лишь Геракл на берег
Сошёл – и, чудо! Видит: мчится бык.
Сопровождающие – ясно, сразу в крик,
Да за мечи!
Геракл же изловчился
И вмиг на шее бычьей очутился.
Бык задрожал. Стал биться. Стал брыкаться.
Ведь он не знал, что тот, с которым драться
Он попытается — сильней его вдвойне
И справится с любым «скотом» - вполне!
Рога быка Геракл тяжёлой цепью
Обвил тотчас, держа руками крепко.
Бык, жалобно взревев, понёсся к морю,
Поплыл, с волной борясь... Но, всё же, вскоре
Безумие покинуло его,
Смиренье охватило вдруг всего
И стал он — как обычный вол рабочий,
С каким хозяин делает, что хочет...
С Гераклом бык тотчас поплыл в Микены...
С холодностью, как прежде, неизменной,
Героя встретили.
Быка — на скотный двор
Отправили до некоторых пор...
Но пастухи того быка боялись,
Избавиться быстрее постарались
От этого опасного соседства
И, как-то, всё же, подыскали средство:
Не удержали (как бы!), упустили
И, потеряв, не очень-то грустили.
И, вскоре, по всему Пелопоннесу
Бык приобрёл немалую известность:
То — разломал, а что-то — разорил...
Геракла другом после пойман был...
Чтоб прекратить ненужный шум и гам,
Был в жертву принесён наш бык богам...