Своей истерзанной душой,
больной и порванной в лохмотья,
я прежде не искал покой
и не ищу его сегодня.
Она была как стали плоть
меж молотом и наковальней,
её собой спасал Господь,
но в моей повести печальной
ей не нашлось ещё не раз
благословенного приюта,
лишь искры сыпались из глаз,
как брызги яркого салюта.