Когда бы не осилил глаз (не то, чтобы прилежный),
живя и ныне, в век новейших новшеств,
но содрогнулся б сотню раз в венецианской лежбе,
стуча костьми, обгладанный Иосиф
за тем, что продал своё сердце за безнал
натурой тонкий, грациозный женский пол,
чуть суетясь, но не за то, чтобы ты знал,
какой длинны в руках держала дама ствол.
Тогда бы прикорнул на миг, но, очутясь в сознанье,
пристал бы жилами к письму, скрутив затем в дуду их.
И этим же письмом, раскрепостив признанья,
взмахнул, воскрикнув в лица их, глаза нахмурив:
"Я был поэт, я видел коридор, я видел свет,
стрекоз, я видел прелесть постоянства...
но на ряду с не исчисленьем бед,
клянусь, не видел боле бл*дства!"
Июнь 2017