Concordia parvae res crescunt, discordia maximae dilabuntur.
***
Что же тому виною?
Глупость, дефекты зренья?
Нежность всегда стремится
К тем, кто ее не ждет.
Верно и vice versa -
Нежность - магнит презренью;
Бей по открытым центрам
Лживых ее тенет.
Люди всегда мечтают
Только о тех предметах,
Что недоступны - или
Некогерентны им.
Разве так мало места
Для расточенья света?
Чушь. Им его ресурсов
Недостает самим.
И со своим червивым
Декларативным счастьем,
Выдуманной любовью,
Пошлое бытие
Тычет кривой отверткой
"Искреннего участья";
Впрочем, ему не хватит
Сил повернуть ее.
Самообман - опора
Вечной вражды империй;
Ложь придает ей смысла,
Лезет в любую щель.
Верно и vice versa -
Видимость не критерий.
Ложь породит сомненья
И обесценит цель.
***
Я слышала, что верующий не
Боится смерти, думая за нею
Найти другую жизнь. И цепенею,
Представив, что назначено и мне
Жить вечно, не имея передышки,
Но радуюсь той мысли, что молва
Не сможет подтвердить свои слова.
О вечной жизни зная понаслышке,
В нее нельзя поверить. Если впредь
Нам собственной предписано природой
Без устали гоняться за свободой,
Я просто предпочла бы умереть,
Распасться на мельчайшие частицы,
Стать частью атмосферы, растворясь
Как сахар в чашке чая, не боясь,
Что голос мой исчезнет в крике птицы,
В шипенье волн и шелесте листвы;
Что будут без меня вещать мессии
О западе, востоке... О России,
О гордости блистательной Москвы,
О наглости и спеси Вашингтона...
Нет-нет, я лучше сгину навсегда;
Точь-в-точь как исчезают без следа
За веком век, за идолом икона...
Паденье подготавливает взлет,
Ласкают ум понятия и числа;
А в вечности, без цели и без смысла
Свободная материя живет
И движется без меры и без нормы
В ликующем просторе бытия,
Которому не требуется "я"
В границах зафиксированной формы.
***
Нам больше до истины дела нет:
Мы жизнь покупаем отнюдь не в складчину;
И значит, выходит, мой храбрый дед,
Геройски погибший в боях за Гатчину,
Не зря перед этим, как коммунист,
Был брошен в застенки тюрьмы в Болгарии...
За громом оваций не слышен свист,
От лжи задыхается полушарие...
А мне говорили, что нет оков,
Как будто урок затвердили школьный,
Но лишь после Ельцина пел Тальков -
Поэт - но как водится, подконтрольный.
Отныне пророки имеют власть -
Над ними смеются, но все же верят;
Хотя бы и видя их волчью пасть,
Все той же овечьею меркой мерят.
Мой дед был виновен?... Не видел плах?
Чего ж не хватало? Образования?
Мы вместе с пометками на углах
Спалим его книги, слова и знания,
Поскольку историки не нужны
И слишком опасны для современности;
Кому эти строчки теперь важны,
Коль скоро идею лишили ценности!
Мой дед был героем, а я никто;
Меня на борьбу никогда не хватит,
Я тактик дурацкой игры в лото,
Зашитый в своей социальной страте;
Простите, Владимир Ильич, я не...
А впрочем, ваш гроб заколочен прочно;
И нет вечной жизни, зато к стене
Сегодня уже не поставят точно.
Я не понимаю. Мы чтим господ?
Да кто ж мы? Ослы? Идиоты? Сволочи?
Свести в одночасье с ума народ -
И можно кричать хоть с утра и до ночи,
О том,что мы стали рабами схем
И в нашем сознанье все глубже трещина...
Сошлите хоть в лагерь! - Тебя? Зачем?
Ты даже не лидер. А дура. Женщина.
Мы сдохнем на собственных сундуках,
Прямых достиженьях великой кражи;
Мы будем твердить о своих деньгах,
Считать перед смертью налог с продажи.
Я страшно завидую судьбам тех,
Кто верил в глобальность своей задачи,
Кого расстреляли в пути наверх...
Меня расстреляют совсем иначе.
***
Ты от добра не жди добра,
Коль добродетель правит миром;
Он ей театр, а жизнь игра;
Ее глаза заплыли жиром.
Она статична, как колосс,
И так боится "белых пятен",
Что для нее прямой вопрос
Почти всегда - неделикатен.
Но волны бьются в парапет,
За горизонтом солнце стынет,
И время веру прошлых лет
Как старый тезис опрокинет;
Бессильной злости на порог
Оно швырнет ее монеты,
И кучкой пепла станет бог
В хвосте стремительной кометы.
Так было раньше, так сейчас.
В куски сердца, в расход короны,
И пара чьих-то острых фраз
Отменит прежние законы.
Пусть добродетель и порок -
Две главных роли, но за сценкой
Вся осторожность - лишь предлог
Не рисковать самооценкой.
***
Отдушина? Верно. Как дырка в стене,
Окошко, глазок, вентилятор - что хочешь!
- Ты очень нужна мне. Но нужная мне -
Позиций своих все равно не упрочишь.
Мы мирно откатимся в каменный век -
Мне мил этот путь, я иному не верю, -
Пойми, я как минимум лучший стратег
И правильной меркой явления мерю.
Зачем тебе это? Не трать лишних сил,
А выбери точку - одну и поближе;
Туда-то и целься. Я тоже так жил -
Зачем нам высоты, раз можно быть ниже?
Внизу - очень тихо, светло и тепло,
Тончайшие чувства, изысканность речи;
Не надо как бабочке биться в стекло -
Ведь мы не герои, а только предтечи.
Еще - деликатность. Поверь мне, она
Важнее всего, и ты зря отвергаешь
Ее априорность, - война не война,
А ты проиграешь, ты все проиграешь...
Живи, развлекайся и сладости ешь -
Не надо проблем, надо быть гармоничней!
- Прости. Я пробитая молнией брешь
В твоих построеньях - мне это привычней.
Мне жаль, что среди обозримых пространств
Распродано все до последнего метра;
Нет звуков отдельных, - но есть резонанс:
Последняя трасса для свежего ветра.
***
Не стоит требовать ни жалости, ни скидок
На всех путях от прозы жизни до мечты,
От совершения трагических ошибок
До осознанья правоты.
Разрыв велик, но никому не виден глазом,
И неизвестно, чем закончится игра.
Где есть поэзия и есть холодный разум, -
Там есть и зло в чертах добра.
Порой бесценно даже то, что нас терзает,
И подмечается - в любые времена,
Когда любовь от нас все время ускользает,
Тем лишь прекраснее она.
И нам падение с высоких колоколен
Порою кажется похожим на полет,
А кто всегда уравновешен и доволен -
Определенно идиот.
Ведь только то, что не для нас, и безупречно,
К нему вплотную невозможно подойти.
Искать "нуль-линию", конечно, можно вечно,
Но лишь затем, чтоб не найти.
У совершенства нет развития и правил,
Оно не двойственно, статично, не у дел...
Но бесконечности движенья кто ж не ставил
Воображаемый предел?
И сколько раз уже на тысячах наречий
К ответу призван был придуманный кумир!
Но только в качестве клубка противоречий
И существует этот мир.
***
Не так-то все просто. За бурной рекой,
За злыми словами,
За каждой улыбкой, за каждой строкой -
Холодное пламя.
Оно неизменно меня стережет
От летнего зноя.
Оно непреклонно. Оно не солжет.
Оно ледяное.
Подводные камни. Обкатанный край.
Пробитое днище.
А в мыслях у ближних потерянный рай -
Еда и жилище.
И что-то еще... Вероятно, экстаз
Безумных объятий.
Любовь и желанье - не страсти, но фраз,
Не дел, но зачатий.
Ведь мы не впервые приводим мечты
К разумным пределам:
Изысканным вазам - сухие цветы,
И сломанным стрелам -
Красивый, удобный и прочный колчан.
А мне остается
Смотреть, преграждая дорогу лучам,
Как солнце смеется.
Иронии демон мой факел сожжет
За счастье иное:
Оно непреклонно. Оно не солжет.
Оно ледяное.
***
За смелые мысли и слов филигрань
Последний мой выстрел, последняя дань;
За правое дело и левый уклон
Гранитная стела ко дню похорон.
Мы сами не знали, насколько близки.
Под ливнем печали, под ветром тоски
По-птичьи я пела, встречая во сне
Что сердце мне грело, что нравилось мне.
Так разуму пищей служила игра;
Но кто теперь ищет добра от добра?
И змейкой пустыни свиваясь в кольцо,
Я помнила имя, не зная в лицо,
Ждала каждый вечер, окно приоткрыв.
Красивая встреча, красивый разрыв.
Я слово нарушу, и сгинет в огне
Что трогало душу, что нравилось мне;
Решенье известно, разбита скрижаль...
Хотя если честно, мне все-таки жаль.
***
Нет, это все не то... Дрожа
И замирая, гаснут крики.
А там... С трехгранного ножа
Легко соскальзывали блики,
И мелодичный чистый звон
Не утопал в надсадном реве,
Летали птицы меж колонн,
И были звезды ярче крови.
Там было все. Там был напев;
Он разливался, не бледнея,
И каждый был сильней, чем лев,
Быстрей орла, мудрее змея...
Кратчайшим мигом дорожа,
В седом мерцанье звездной пыли,
Где блеск трехгранного ножа
Всех завораживал, - мы были
Как три сомкнувшихся луча.
Здесь все не то. Здесь чувства скупость
Играет в паводок. Свеча
Мгновенно гаснет. Только глупость
Здесь правит бал, и дураки
О чем-то шепчутся, а мне бы -
Мне б те звенящие клинки
И то распахнутое небо!
Та мысль, которая спеша
Взлетала к солнцу по спирали,
Та обнаженная душа
В тисках легированной стали!
То имя - прочное как лед,
Как факел, гордое и злое,
Беспечность та и голос тот -
Здесь все не то! Здесь все - иное.
И знала, знала, не найти
Восторга там, где мысли птичьи,
Где все, что можно обрести -
Презренье, боль - и безразличье.
Здесь мысли, медленно кружа,
Давно, давно уже не внове;
А мне все снится блеск ножа,
Мне снятся звезды ярче крови;
Сердца неистово стучат,
А голос сдержан и спокоен;
И каждый истины луча
Как восхищения достоин!
***
Вы спрашивали, помнится, давно:
Что все-таки из нас произрастает?
И в воздухе по-прежнему витает
Тот странно интригующий вопрос.
Действительно, а что? Апрель унес
Все то, чего теперь мне не хватает
Для поиска решенья. А оно
Могло, пожалуй, найдено быть нами.
Но вас тут нет. Вы заняты делами,
А может быть игрой очередной -
Не знаю. Мне приходится одной,
Выискивая связь между словами,
Достраивать концепцию. До звезд.
И вроде бы ответ довольно прост
На базе перекрытого мне шлюза.
Хотя ядро духовного союза
Заканчивает свой полураспад,
Мне кажется, я чувствую ваш взгляд
И скорое предвижу появленье;
Угадываю шаг бесшумный ваш...
Что будет? Издевательский пассаж?
А может быть хотя бы... удивленье?
***
Я и не думала зайти так далеко.
Самоанализ - удивительная штука;
И самовзлом осуществляется легко -
Куда сложней была бы точная наука.
Ты смотришь вглубь своей души и видишь свет.
Черт разберет его - откуда он там взялся!
И погасить его желанья вроде нет,
Но и не хочется, чтоб дольше оставался
Его направленный и собранный пучок
Таким же острым, не приемлющим захвата
И расточения. А слово, как волчок,
Давно вращается на грани адеквата
И хочет большего. Но хрупкая рука
И пальцы тонкие, которых не забудешь,
Немые символы того, как далека
Та, кем желаешь быть, но кем уже не будешь.
Та или тот - почти неважно. Просто "я",
Несовместимое ни с верой, ни с экстазом...
Так отрекается порою от себя
Мой раздираемый сомнениями разум.
***
Отчасти под впечатлением стихов А.Новикова, типа "Как-то раз судьба меня спросила", отчасти - под рядом других...
Вживили бы сейчас всем людям электрод,
Влияющий на центры наслаждений, -
Вот радость бы была! В оргазме весь народ,
И нет многообразия суждений.
Какой им нужен рай? Растянутый момент,
Отсюда все их беды и нирваны;
А стоило ли жить? Любовь - эквивалент
Мгновенного огня смертельной раны.
Конец всему и вся. Смотри, гоня тоску,
Выигрывая битву на софизмах,
Как корчится весь мир, подобно червяку, -
Бессмысленно.
В любовных пароксизмах.
***
В чем смысл идеала? Развенчанным быть.
А веры? - Понятно, разбиться.
Лишь редкие люди умеют любить;
Отдать себя в жертву? Не проще ль убить?
А после богам помолиться...
И вот я с усмешкой смотрю на закат,
Не веря ни в черта, ни в бога,
И шепчутся листья, и капли звенят,
И розовым светом ласкает мой взгляд
Летящая в бездну дорога.
Не надо любить меня. Право, зачем?
Я тоже из тех, не сумевших...
Мне в общем к лицу был сверкающий шлем,
Но что мое сердце? - Набор микросхем.
К тому же частично сгоревших.
Чужие одежды и образ чужой, -
Какой комментарий тут нужен!
А впрочем, играя подобной душой,
Достаточно помнить, что риск небольшой -
Ну разве что парой жемчужин...
Возможно, меня не минует стрела, -
Зачем же лукавить, чего там...
Предвидя развязку, ее и ждала;
Понятен намек, ощутима игла,
И каждый прием отработан.
Неяркой лампадой свой путь осветив,
Себя, одиноких, жалеем.
Знакомые речи, знакомый мотив...
Но помни одно: никаких перспектив
Развития мы не имеем.
И взрыва не будет, - один только лед,
Трилистник, похожий на клевер, -
Вполне безобидно. Логичный подход.
Мне тоже придется оплачивать взлет
И взгляд, обращенный на север.
***
Нет, не романтика свиданий,
Не отношение к врагам,
Не общий храм воспоминаний
Меня приковывают к вам;
Мы знали только столкновенья
И никогда не знали встреч;
Тем было ярче вдохновенье
И недвусмысленнее речь!
Пусть та полемика, сверкая,
Давно ушла в небытие,
И я почти не ожидаю
Возобновления ее;
Но всей банальности итога
Я повторяю: почему?
Мне не припомнить диалога,
Хоть чем-то близкого к тому.
И только хочется заочно,
Ломая шпагу пополам,
Сказать по-лермонтовски вам,
Что я вас помню - да и точно!
***
В плену блестящей мишуры,
В сетях текущего момента
Мы знали правила игры
И знали цену комплимента.
В угоду яростной борьбе
Топили суть в неологизмах
И говорили о себе,
Как о статичных механизмах.
Вы утверждали - тонкий шелк;
Я пела гимн стальному тросу;
И срок гарантии прошел,
А тем деталям нет износу...
Итак, над кем же грянет гром,
Кто станет светом отраженным,
Кого бикфордовым шнуром
Вы наградите подожженным?
Под чьей уверенной рукой
Не сможет выдержать обшивка,
Кому прерывистой строкой
Блеснет открытие-фальшивка,
Кому еще ваш смелый взгляд
Подарит боль и вдохновенье,
Свободно выдав плагиат
За уникальное творенье?
Кто расстановкою фигур
Меж расставанием и встречей
Неподражаемый сумбур
Клубка сплошных противоречий
Сумеет плавно обратить
На пользу миру и свободе,
Предусмотреть, предотвратить
Возможность взятий на проходе?..
Мне никуда не убежать
От запоздалых сожалений;
Своих контактов не разжать,
Но тем смешнее: вы не гений,
Но арсенал вблизи огня;
И меж сомнений и обманов
Могли быть тем же для меня,
Чем для Засулич был Плеханов.
***
Ждет жалость выражения тоски
К атаке приготовившейся коброй,
А кто-то ищет веры и руки,
Пока не разучившейся быть доброй.
Изменчива, подвижна и ловка,
С холодными гранеными глазами,
Ждет жалость неизбежного глотка
Из чаши, переполненной слезами.
Ей нравится. И дружеский союз -
Защита от змеиного коварства;
Похож на поцелуй ее укус,
А яд - незаменимое лекарство.
Но если горькой чаше нету дна,
Скучающего томного вельможу
Змея распознает. Тогда она
Уходит в тень и сбрасывает кожу.
А дальше плачь не плачь - не оживет
Сочувствие к печальной доле труса;
И значит, приближается черед
Последнего, смертельного укуса.
Символ неверия - I
Лишь презренья достоин финал очевидной химеры.
Как бы ни был он ярок, а миг пораженья остер,
Я не буду рыдать над костром умирающей веры,
Потому что сама и придумала этот костер.
И когда я умру, то остатки живого сознанья,
Что б они ни восприняли, только украсят итог;
Хорошо, если смерть - это шаг на дороге познанья;
Хорошо, если нет; ибо то и другое - не бог.
Что ж до бога, первичной монады, души, абсолюта, -
Мне плевать глубоко на дела их, как им на мои.
Я реальна, я здесь, и мне ведома счастья минута;
Полагаю, она все ж не следствие божьей любви.
Мы построили жизнь только сами, без всякого бога,
Что же вышло? На данном этапе - сплошной примитив.
А теперь мы сидим и почтительно ждем эпилога
Не пойми от кого. И танцуя под чуждый мотив,
Создаем идеалы, хотя, уж казалось бы, ясно,
Чем кончается вера и чем мы заплатим за крах.
А могли бы жить лучше. Полнее. Почти что прекрасно.
Сделать жизнь оптимальной
Для всех -
И рассыпаться в прах.
Символ неверия - II
Уже который год подряд
В порядке самообличенья
Все о раскаянье твердят,
Но не поймут его значенья;
Готовы преданно молчать,
И дорожа своим покоем,
Порабощение встречать
Оптимистическим настроем;
Ведь враг изыскан и учтив, -
Так бог судья его поступку!..
Ищи в абсурде позитив
На радость сердцу и желудку.
Где бог - там духа нищета,
Умов растерянных броженье.
Но от грядущего сраженья
До абсолютного щита
Подать рукой. На взлете века,
На фоне в пыль разбитых плит
Осталась воля человека -
Несокрушимый монолит.
Единство разума и чувства -
Канун решительных шагов;
Ниспровержение богов -
Освобождение искусства.
***
Давно приманок не считая
И клея каждой ярлычок,
Однажды рыбка золотая
Попалась, дура, на крючок.
Теперь виси, сражаясь с леской,
И так до будущей весны:
Не драгоценною подвеской,
А имитацией блесны.
Своих желаний быль и небыль
Рыбак оставил навсегда;
Вверху - сияющее небо,
Внизу - бегущая вода.
Так, невзирая на погоду,
Виси, эмблема полумер,
И украшай собой природу,
Как украшают интерьер.
Ни здесь, ни там - посередине,
Под облаками, над водой;
Стальной крючок, стальное имя -
Проклятье рыбки золотой.
Рвануться вниз движеньем резким,
Себя свободной возомнив, -
Но гунценхаузенской лески
Известна прочность на разрыв!..
При свете дня, при лунном свете,
Судьбы насмешливой каприз,
Тебя, подвешенную, ветер
Бросает в стороны и вниз.
И от тебя, морской царицы,
Никто не требует чудес;
По веткам прыгают синицы,
А в недоступности небес
Летят журавлики, курлыча,
И видят мир с канвою роз.
"Кто был охотник, кто добыча?"
Ну что ж, хоть это не вопрос.
Трансформационный монолог
Греша исключительной осторожностью
И не помышляя о коронации,
Я как-то всерьез увлеклась возможностью
Взглянуть на последствия трансформации.
Контакты защелкнулись. Вся внимание,
Я в опыте этом была основою;
Предельная мощность, поток сознания,
На выходе - образ. И маской новою
Себя развлекая, с кристальной ясностью
Я знала, что все это - роль адаптера,
И рада была пренебречь опасностью,
Чтоб сделать личину чертой характера.
Закон прирастания маски двойственен:
Где бархат снаружи, нутро - железное.
И пусть говорят: "Нам цинизм несвойственен", -
Ведь качество, надо сказать, полезное.
С ним жить не придется, в ущерб надменности
Считая поклоны Его величеству;
Однако шкала измеренья ценности
Размечена точно по их количеству.
И все это знают, свои амбиции
Скрывая под маской сплошной лояльности,
Покуда лояльность верна традиции,
Еще не утратившей актуальности.
Поскольку в основе любой догматики
Лежат устоявшиеся условия,
А жизнь абсолютно не терпит статики,
Лояльность рядится в костюм злословия,
Себя подвергая публичной критике.
(Ей это несложно - за все уплачено).
Театры абсурда в большой политике -
Не новость. Общественность озадачена -
Вот это спектакль! Механизм отлаженный,
Как триллер бездарный, но явно кассовый;
Он метко стреляет, пока заряженный,
И кажется прочным, хотя пластмассовый;
Однако подвержен устареванию.
Замечу: практически беспрепятственно
Прямая угроза существованию
Сметает все то, что сегодня - нравственно.
Витать в эмпиреях, менять обличия -
Занятие слабых, игрушка гномика;
Источник морали, каркас обычая
Надежно фиксирует экономика.
А ежели корни ее подрублены,
Какие тут нормы, какая этика?
И право, и вера давно загублены,
Причем как всегда, не в чести патетика.
Однако, простите, не вижу повода
Для всякой щенячьей оптимистичности.
Стена отчужденья, объятья холода -
Обычные спутники сильной личности.
Не скажешь, что это особо радует;
Удобнее слабость на знанье базовом
О том, что прекрасно. Но крепость падает;
Ее побеждают - мечом. Не разумом.
Желанье вмешаться сильней пассивности,
И впору поддаться на провокации;
Пора отказаться от экстенсивности
В контексте стихийной стратификации.
Но так как ученость дружна с чудачеством,
Искусство риторики - с четкой дикцией,
Я требую мысли, руки и качества,
Рискуя без них оказаться фикцией.
***
Как она увлекала, тех мыслей эквилибристика,
Вероятно, и Эрленд мечом не владел уверенней...
Мне осталась на память блестящая публицистика
И несчетные километры благих намерений.
Мы с нежнейшей улыбкой обменивались угрозами,
Притворялись схоластами, пряча воззренья ясные.
Но на камень порога надежда упала - розами;
Ненавижу цветы! - а особенно эти, красные.
Так чего ж вы хотели, какого вознаграждения,
Саркастический смех и звенящее красноречие?
Моментальной ли веры, мгновенного убеждения
Или все же альтернативы - противоречия?
Я искала вас всюду - как проблеск над серой тучею;
Как короткий абзац, оказавшийся непрочитанным...
Убедиться в обратном отныне не будет случая,
И отчаянье станет жестом, а жест - рассчитанным.
Пусть рука, что привыкла к эфесу, поймает молнию,-
Не удержишь такое оружие, мало твердости!
Мне осталась на память сплошная стена безмолвия -
Как убийственный аргумент оскорбленной гордости.