Мы вернёмся

               
Горько пахнет нагретой засохшей полынью и хвоей.
Осыпаются мелкие камни в заброшенный яр.
Скоро спрячут надёжно деревья и травы былое...
– А вы знали меня:
                лет… четырнадцать,
                имя… Назар,
Номер… тысяча сто двадцать восемь,
А дальше чужие непонятные буквы – ничем их с руки не стереть?
Столько дней тишины…
Зацвели тополя-старожилы.
Оплетает паук почерневшую звёздную медь.
Прорастают сквозь рёбра сосновые крепкие корни.
То, что было душой, лёгким зябликом в лето спешит...
– Жду…
Когда-то заплачут победные звонкие горны
И, спустя сорок лет, кто-то сына окликнет:
– Давид!
Ускользнёт в небо шарик из детской ручонки некрепкой.
Пусть, малыш, для тебя будет это последней бедой…

…Бьются алые перья в шипах покорёженной сетки,
Но парит вольный голубь над затхлой овражной водой.
– Знаешь, в мире волшебном не слышно собачьего лая,
Жёлтый круг – просто солнце, а сколько еды и добра…
Бесконечны тепло золотисто-тягучего мая
И кузнечика стрекот,
                и-и…
– Хватит, Нехама, стара чудо-сказка, где «жили»!
Мария, сестрёнка, ну что ты? Умирать ведь не страшно.
Мы птицами станем – гляди!
Улетим в облака, оставляя одежду и боты на зелёной траве.
Руки выше, родная,
                Лети-и!
Хочешь хлеба, Нехама? Бери… Я ведь в птичье не верю.
Только сон, что приснился сегодня, мне силы даёт –
Там я в форме стоял возле яра в обличии зверя,
Убивая тебя, и сестрёнку, и весь мой народ…
Говоришь, в мире сказочном – счастье? Здесь – счастье другое:
Остаюсь я с родными, забыв о чудовищном сне.
Нас земля не предаст, тёмным бархатом тёплым укроет…
– Мы вернёмся?
– Вернёмся, Мария,
                домой…
                по весне…



Художник G.Hartkamp