Здесь будни, рыба, вахты, море.
И время долгого учёт.
В сердцах бывают в разговоре:
«Уволюсь, отпуск и расчёт».
Тоска – синоним ностальгии,
Продали юность с молотка.
Но намерения благие
Порою тешат моряка.
Приду, детей довоспитаю,
Которых не довоспитал.
Газеты все перечитаю,
Кроссворды, что не дорешал.
И праздник справлю задней датой,
Не разрешу жене скучать.
Соседа удивлю зарплатой.
Всем буду деньги занимать.
Так серо, плоско, однобоко
Порою мыслят моряки.
Мы все равны и одиноки.
И пошляки, и остряки.
А иногда мы придаёэмся
Довольно призрачным мечтам.
Душою, всем сознаньем рвёмся
К тому далекому, что там.
Там лес, гора Магура, яр.
Костёр, печёная картошка.
А в клубе вечером бильярд.
И за двугривенный киношка.
Там сельсовет, сельпо, и тесть,
Дед за прилавком верховодит.
Такое разве было, есть
У нас на белом пароходе?.
И там живёт родная тёща
.
Я к ней поеду на блины.
Билет возьму и той же ночью
Я стану чуточку иным.
Волнуюсь я, не сплю, не ем.
Трясусь в седьмом сарай-вагоне.
Я проводнице надоем,
Чтоб станцию не проворонить.
Там знаменитый Корсунь-град,
Который очень даже древний.
А там уже рукой подать
И я в Хильках, родной деревне.
Там познакомился с лопатой,
Дровами, сеном и косой.
Не раз белил я с тёщей хату
И допоздна ходил босой.
Роса мне ноги обмывала.
По-настоящем там жил
И пьяный запах сеновала
С женой нам головы кружил.
Какой там всё-таки народ,
Простой, весёлый, работящий.
А вспоминаю пароход, -
Так холод, душу леденящий
Волной тоски опять окатит…
И закружило, завертело.
Поплакался в жилетку, хватит.
Ох, как мне всё осточертело.
1988.