Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Мф. 5:4
Но нет утешения мне, ибо давно нет слёз.
Раньше хотелось залить бурю в сердце вином,
но теперь: только анабиоз, только сон разума.
Где я не помню, что было "тогда"
Я не помню наших метаний фразами
сгоряча, в сердцах.
Уходить было проще, это мне, покрытому язвами,
в охре осени, в одиночестве, умирать.
Разве этого было мало - случайно выжить?
Не пытался закрыть червоточину, не пытался позвать на помощь
- Бегите сюда! Здесь человек, он дышит.
И тащат почти бездыханное. Я пережил столько побоищ,
но теперь и не знаю
Зачем? Я повсюду иностранец в своих доспехах
а земля обетованная за туманами.
этот чертов Эдем для меня Некрополь
всех моих успехов, всех моих обманов.
Нет, я готов к этой встрече
даже если она смертельная и увидев прошлое я исчезну
пожалуйста, чертов ты!
все мои восемнадцать лет
покажи мне
покажи мне бездну.
переправа - дело тяжелое; хрупок плот.
Проводник головой покачает:
- ну, идиот! Окунемся, взял-то не много ли?
Выкинь-ка всё ненужное, да оставь мешок.
Отрезаю вросшее.
- ну, а теперь греби.
Он кидает вёсла мне. Слава богу, я знаю куда мне плыть.
И пока он храпит, не собьюсь с пути и не буду ныть.
Ибо это - моя дорога, Одиссея и Иллиада.
Гладь заносит туманом со временем, (я не вижу плеяды!)
плот уносит всё дальше, где-то в травах родимый затон.
Руки мякнут и мокнут, теряются мысли,
отдаюсь Рубикону погружаясь в сон.
в котором я снова молод.
- Электрички спешат на Москву, ты помнишь?!
Я же прежний, в моём метро всё такой же звериный холод,
И все думают "он бездомный", предлагают помощь,
Не поможете, не вернёте "Пыхов-Церковный",
не вернёте город, в котором
я был молод.
скрипит ковчег. старость? Или что-то другое..
ради этих досок срубили секвойю, не дали дожить ей век.
лучше бы срубили меня - я крепче.
Лесорубам я шел бы на встречу - сам падая,
подставлял бы грузчикам плечи. Я добрый, наивный
посмотри на меня,вынь да положь
я и тебе прощу, каждый вогнанный в спину нож,
сам подам любое орудие. Хочешь молот?
Только оставь дерево, оно старое
я - молод.
Зеленоглазый такой же, снова бегу на Север
на белых дюнах ломать полозья (и корчить рожи),
Устья почти как горная с высоты моста.
Надо же, неужели смеются прохожие? Всё равно перейду..
этот страх всё же был неспроста.
Ведь спустя столько лет, я стою на том же мосту
с переломом души. так и не перешедший
и не в силах унять тошноту - расправляю плечи