Брось сумку о стену.
Она промолчит, ибо
пуста, как и я. С тенью
быть — осознанный выбор —
наедине. Обойма,
жаль, так же пуста.
Выбор уйти, по-моему,
благостней для холста,
что заполняют вещи...
(Хуже того — люди).
Если наш сон вещий,
пусть меня в нём не будет.
Я же — ничто, ошибка,
сбой программного кода.
Переживают шибко
близкие. Год за годом
краски одни и те же,
кисти засохли в чашах.
Я себя так же тешу
существованьем в чащах
собственных мыслей. Сердце
бьётся ничуть не реже.
Сильно, пожалуй, сердит,
то, что и нож не режет.
Рвутся верёвки на горле,
после — улыбки, смех.
Где же моя гордость,
раненый человек?
Я не доступен для тока.
Я лишь его провожу...
Тем убивая только
мне дорогих. Жуть!
Улица, снег и холод.
Хата, дожди, жара.
Я по-прежнему холост —
давеча кануть пора.
Я перепробовал многое.
Ненависть более-менее
двигает мышцы ног моих
дале на боль. И мнение:
"Жизнь дарована свыше,
так и живи сполна"
мне оправдать не вышло.
Дьявол, подлей вина...
Дай утопить в нём истину,
муху, что мозг колесит,
муху, что надобно выстегнуть, —
единственный мой коллектив.
Боже, прости урода,
но я не понял сути,
снова смерть жду у гроба
;чередные сутки.
Брось же меня о стены,
в коих уже разлагаюсь,
в коих погибли растения,
на воду мою полагаясь.
Ты вылечил все недуги,
в дары мне — дыханье, зрение.
На что, если нет друга?
На что, если нет и рвения?
Мне бы хоть малый знак:
милость твоя не врёт?
Или же просто знать,
что я уже мёртв.