Юлия Малыгина
Ссылка на авторскую страницу:
http://www.stihi.ru/avtor/greenxya
Здравствуйте, уважаемые читатели и авторы. 24 апреля, то есть 13 дней назад ко мне в почту пришла эта подборка. И я тут же её прочла с интересом, пытаясь каждый раз рефлексировать вместе с автором, смотреть на мир его глазами. Иногда в ходе этого эксперимента мне казалось, что стихи я вижу в первый раз в жизни и никакой «великой русской Поэзии» не существует.
Конечно, захотелось сразу поделиться впечатлениями, написать по тройке строк на каждый текст, да и забыть благополучно. Но я себя остановила, не дала себе отмахнуться и дала впечатлениям настояться.
Через 13 дней я обнаружила, что настаиваться нечему, и всё нужно начинать сначала. Но это не хорошо и не плохо. Это как раз черта того, на что автор влиять не в силах, но что великие мастера безусловно учитывают: контекст. Тот контекст, в котором произведение будет жить и восприниматься или не восприниматься. Ведь не из богохульских начинаний Малевич повесил квадрат в красном углу, далеко не из богохульских начинаний …
Впрочем, остановлюсь и попробую в дальнейшем вести дозволенные речи на внятном и понятном языке.
Да, только ещё одно. Обычно я всегда размышляю: обидится или нет автор, сможет ли без обиды прочесть то, что я написала. Сегодня я постараюсь не обращать на это внимания, уж простите.
Теперь всё, можем начинать.
1. Тепло
Добрая девочка, что ты искала здесь,
Где по торосам ползет снеговая мгла,
Хрусткие блики скользят в черноте небес?..
Я ведь из жадных и не упущу тепла.
Я - неприкаянный Каин, а может Кай.
Ты - одинокая Герда из летних дней.
Детские туфли твои унесла река.
Лед первозданный ладони пятнает мне.
Вечность ужасна, и грани ее остры,
Возле нее не позволено быть живым,
И не согреться, хоть сердцем топи костры…
Ворот раскрою… Встречала такие швы?
Рваным крестом на груди… и звездой под бровь…
Сверху стежки, а под ними края срослись.
Слева стучит механизм и качает кровь,
В правом глазу, как в прицеле, система линз.
Плачешь? Зачем? Не растопит металл слеза.
Просто металл. Не оплот мирового зла.
Разве не глупо жалеть? Я все сделал сам.
Да, для нее… А она, как могла, спасла…
Да, поцелую… Но после пробьют часы.
Прошлое - крошево в несколько мегабит.
…С белой колдуньей у нас малолетний сын.
Мы никогда не научим его любить.
Первое, про что хотелось бы сказать, это то, с чего начинается текст – название. Вот почему здесь название «Тепло»? Что дополнительно оно сообщает к тексту? Впрочем, это у очень многих стихов такая задача: правильно назваться.
Потому что названием в этом конкретном случае можно было бы сбавить градус пафоса, сбавить трагедийность. Потому что не очень понятна трагедия этого случая, т.к. трагедия эта уже давно мелодрама со второго канала российского телевидения. Т.е. то, что исполнено как трагедия, выглядит как мелодрама и оттого не наступает задуманного для читателя катарсиса в самой концовке, специально задуманного, выделенного начальным отточием, для этой концовки даже графически всё было подготовлено.
Но выстрел оказался в молоко.
Этому способствовала и идея, и название, ничего не добавившее, и расхожий образный ряд, и Кай с Гердой, которые уже настолько часты в использовании, что даже не знаю, что могло бы их оживить, даже и ирония-то не оживит, кмк, в частушки если только. Ну вот, ушла мысль – не сильно умею и хочу ругать, потому что такие стихи тоже нужны, они тоже должны существовать и дышать, но я просто за правильную иерархию.
И вот то, что может подвинуть эти стихи повыше того места, куда они могут попасть, это строка «Слева стучит механизм и качает кровь».
Вот тут есть замашка на эстетику ужасного, ведь даже о человеке, о просто человеке это очень страшно сказать. Это такое расчеловечивание, в одной строке, вот она – современная телесность! Ну, конечно!
И конечно такой замашке совершенно не нужны ни Кай, ни Герда, ни кто бы то ни было и ни тепло, ни холод не будут являться определяющими, описывающими категориями для этой строки.
Предлагаю задуматься.
2. Вечера наши долгими кажутся...
Вечера наши долгими кажутся:
время вдруг замедляет отсчёт.
Я давно разучился ухаживать,
но с годами всё больше влечёт
к этим странным вибрациям голоса
и к зелёным лучистым глазам,
и, хотя мы с тобою два полюса,
мне неважно, что есть полюса:
я хочу, совершая открытия,
новым счастьем делиться с тобой.
Я билет на экзамене вытянул,
там написано просто: «Любовь».
Тут снова мелодраматичная лирика. Как будто не была услышана «тональность», в которой всё началось. «Вечера наши долгими кажутся: время вдруг замедляет отсчёт». Это две строки про одно и то же на самом деле, просто разным языком, на языке разных поэтик. А дальше началась кадриль с перебором))) – бросили писать про замедленное время, начали писать на языке первой строки, а потом снова бросили и откуда-то взялись два полюса. И создаётся ощущение, что писали это разные люди и в разное время.
Но … мне кажется, что искренность – это очень хорошо, и честность – очень хорошо, и искренне надеюсь, что вот этот новый экзамен будет выдержан.
Удачи тому, кто его держит!
3. Изгнание
Что ты наделал,
о Господи,
что ты наделал?
Падаем навзничь в траву рядом с узким наделом,
скошены, срезаны бойкой свистящей литовкой.
Не одарила нас жизнь ни умом, ни сноровкой.
Смертушка - матушка всех забривает в солдаты,
сникли рассветные маки, коробочки смяты.
Алая жизнь вытекает, пятнает песчаник.
Каждый, кто выжил, не рад, бесприютный изгнанник.
Яблоко зрело и оземь в райском саду белом -
значит, никто не рвал.
Господи,
что ты наделал?
Честно скажу: я не поняла. Не поняла ничего, но это не значит, что текст непонятен. Это всего лишь значит, что я не поняла.
Искренне надеюсь, что это не про то, что расстрел равен изгнанию. Потому что даже у Булгакова единственная сила, которую боялась свита Воланда – это НКВД. То есть сила войны (революции) это другая движущая сила.
Ну, в общем, каждый останется при своих – не дался мне этот текст, ни на каком уровне. Видимо, какой-то внутренний протест против содержания не пускает к форме.
Увы мне.
4.Твои драконы
Скажи мне, небо, о чём ты плачешь, открой мне тайну.
Драконы в клетках — всех изловили мои умельцы.
Они не ранят теперь просторы твои случайно
своими крыльями и хвостами. Не рви мне сердце!
Не плачь, пожалуйста, слёзы хлюпают под ногами.
Ты стало серым, взгляни в озёра, как ты померкло.
Холщовой тучей укрыло солнца - янтарный камень.
Зарю не льёшь по утрам над лесом сиропом терпким.
Твои драконы огнями клетки палить устали.
Сложили морды свои на лавки и спят, как дети.
Да не скучают они по солнцу в лазурной дали!
Зачем им ты? Ну, зачем им нужен прохладный ветер?
Ты вспомни, небо, они хвостами цепляли кедры.
Пугали птиц. Из подвала в полночь таскали вина!
Купались в нашей реке, а главное, за эклеры,
детей бесстрашных катали лихо на мощных спинах!
Ну что ты плачешь, такая сырость… Ну тише-тише…
От сильных ливней монахи снова забрались в кельи.
Осколки звёзд не звенят ночами по кровле крыши
и не выходят лесные тролли из подземелья.
Ты видишь, небо, наш замок тонет в твоей печали.
Поникли листья на абрикосах, свисают с веток.
Какие Боги тебя с драконами повенчали…
Не плачь. Я выпущу их на волю из тесных клеток.
И снова мелодрама. Драконы, хвосты которых царапают небо … За эклеры катают на спинах каких-то детей, какие-то монахи в кельях. И весь этот разноцветный, разномастный люд толпится в стихотворении, и мне кажется, что уже готов поднять плакаты «Зачем мы тут?»
А ни за чем, для массовки. И массовки этой так много, что последняя строка не встаёт на пуант, хотя, видимо, стремится именно к этому.
К той самой высокой лирической ноте, ради которой всё затевалось. Но современная поэзия знает и варианты с несколькими нотами, и с разворотами ритмики даже после каждой.
В общем, первое – драконы, они давно избиты и забиты. И высокой нотой стала «Убить дракона», и коннотации, всё ещё, можно и нужно вести от неё. Не, ну можно и от «Гарри Поттера», кто же запретит, но тогда, лишним, кмк, является подмешивание фэнтези к трагедии, драме и мелодраме.
Такое ощущение, что вот этот «фьюжн»: много стилей, много разнопостроенных образов, много разных субъектов – должен был что-то сообщить важное. А сообщил, что «(небо) Не плачь. Я выпущу их (драконов) на волю из тесных клеток.»
Ну ок.
5. Возвращение в страну слепых
/по мотивам рассказа Г. Уэллса "Страна слепых"/
Осыпается утро с нависших небес
И туман укрывает всё бархатным пледом .
Из соседней столовой повеяло хлебом.
Это утро и запах — как будто бы срез
Прежней жизни, которую предал.
То ли сон, то ли явь, то ли старческий бред —
Я опять возвращаюсь к заветной долине.
Дремлет время в песках перуанской пустыни.
Жжёный ветер шипит: "опоздал, её нет,
Не вернёшься обратно к Медине".
Я лечу над камнями заснеженных скал,
Вихри света мелькают как шустрые осы.
"Там лишь белые кости да чёрные косы
Ожидают тебя, ты, старик, опоздал" —
Громогласно вещают утёсы.
То ли явь, то ли сон, то ли зыбкий мираж —
Многоцветье ползущих по склонам домишек.
Безоконных, нелепых, их хлипкие крыши
Довершают знакомый эфирный пейзаж.
И на встречу как прежде мне вышло
То, на что я когда-то тебя променял —
В золотые доспехи одетое утро.
Застилает глаза пеленой перламутра
Опоздал.
Опоздал.
Опоздал.
Не читала произведение, к которому идёт отсылка, но текст самодостаточен и без этой отсылки. И вот первое, что хочется – чтобы при таком высоком уровне текста был бы и высокий уровень названия. Чтобы и название было интересным, что-то сообщало, и т.д. Я всё же дам рекомендацию, это работы Натальи Фатьяновой по заглавию. У меня есть её книга «Синтез целого. На пути к новой поэтике.» Сразу оговорюсь, зачем эта рекомендация: не для того, чтобы научиться называть, а чтобы научить себя называть. Ведь работы Натальи Фатьяновой – не учебник, но сборник и полноценное исследование, из них можно почерпнуть «какие могут быть варианты?».
Название – неотъемлемая часть рецепции, это то, что вызывает некие рецепционные ожидания. Это как вывеска «музей», «дом №8» и хочется, чтобы «вывески» были адекватны текстам.
Сейчас мало кто хорошо работает с называнием, с таким высоким уровнем лиричности, как в этом тексте, автору бы точно пригодилось и это умение.
Первое, чем меня покорил автор в этом тексте, это начало. Все знают забитую донельзя рифму «неба-хлеба», проникшую во всех авторов 20-го и 21-го века. Уже и в верлибре она мне встречалась и где только ни где, а тут – «небес» - «пледом» - «хлебом» - «срез» - «предал». И всё, я покорена, потому что мне говорят «я знаю, что есть «небом-хлебом», но время изменилось и хлеб больше не небо для нас, он плед – такой же продукт, как и другие и стоит это признать».
И такая глубина – во всём, здесь можно считать много больше, чем первый или второй слой.
Это очень хорошая работа и безусловное первое место. А поругают другие, я хочу сегодня хотя бы что-то похвалить и похвалить безусловно.
Само написание «по мотивам» я конечно не понимаю и не хвалю, и никаких бы первых мест в другом контексте не выдавала бы, но … хорошо исполнено.
Хорошая работа на всех уровнях: композиционном, звуковом, смысловом, рифменном.
Препинак бы только какой-нибудь между «перламутра» и «опоздал».
6. Неидеальная сказка
У мельника ты младший сын-чудак:
философ и поэт в одном флаконе.
Тягай мешки и напевай шансоны,
мечтая о принцессе иногда.
Давным-давно, поверь, всё решено —
что остаётся глупому тихоне?
Играть в петанк, считать ворон на поле,
у Синей Бороды таскать вино.
В раскаянье притворном падать ниц,
конечно, чтоб читатели рыдали...
/Мог расписать об этом в идеале
родитель-Шарль на несколько страниц./
Смотри, с утра косцы спешат к лугам.
Втяни живот! Улыбка! Ровно плечи!
Минуя короля, принцессу, вечность,
несётся кот в потёртых сапогах…
/...На этом месте вырван лист, кажись,
карета и река исчезли следом./
А ты глядишь в тарелку людоеда...
И сказку целиком съедает жизнь.
Снова попытка написать текст, который в самом конце встанет на пуант и тогда взлетит высоко. Но не взлетает.
Потому что очень бытово и ожидаемо написано. «Сказка-жизнь» – это очень понятно, и эта ирония она абсолютно считываема, и много раз проиронизирована.
И вот наверное хорошо в кругу друзей, вот так вот про сказку-жизнь … даже 60-ми повеяло)) Интересно, сколько лет автору?
В общем – всё слишком ожидаемо. Сработано хорошо, и рифмы-то тут «рыдали – в идеале», но слишком ожидаемо, для меня, конечно.
7. Сын Куйкынняку
В тундру иду на охоту я,
Ворон, сын старого ворона.
Бродит на сопке медведица,
Утка садится на озеро,
Птицы токуют болотные,
Кличут на скалах поморники,
Выдры в течении вертятся,
Кижуч блеснет брюхом розовым.
Все про любимую думаю.
Как она пляшет неистово
В рыжей кухлянке струящейся,
Мехом песца отороченной…
Бубны ударили лунные,
Кружатся бусы и кисточки,
Слышатся крики звенящие,
Светят костры полуночные.
Так она пляшет, что видится,
Будто опять на охоте я:
Уточка крякает селезню,
Ходит медведь за медведицей,
Шубкой красуется выдрица,
Дупель токует в болотине…
Жить без подруги невесело –
Птица ли, зверь – все поженятся.
Встанут яранги звериные,
Добрым приплодом наполнятся.
Будет обильною ягода,
Высохнет вкусная юккола…
Рядом с женой до зари бы мне
В танце одном не опомниться.
Сердце любимая радует.
Долго ли будем в разлуке мы?
(По сказкам коренных народов Камчатки: коряки, ительмены)
Я очень люблю сказки коренных народов Камчатки и радость узнавания тут работает. Но не покидает ощущение, что сработано именно по мотивам, то есть тянули на реконструкцию, а натянули на стилизацию.
Но текст мне всё равно люб, я ему третье место подготовила.
8. Снеговик
Под камлание воронье, воробьиный крик
По апрельским тёмным лужам шлёпал снеговик.
Он снимал ведро: «Привет вам» - словно шапокляк,
Нес метлу вязанкой в небо, как победный флаг.
Но лизнул его, играя, круглый рыжий мопс.
И упал под ноги людям, в грязь, морковный нос.
По щекам катились капли: «как же, как же так».
И настойчиво сползало вбок ведёрко-кляк.
Тут всплеснул народ руками, выдыхая: «Ах» –
Господин чудной истаял на глазах зевак,
Лишь снежинка улетала в небо напрямик
Под камлание воронье, воробьиный крик.
Кольцевая композиция, замкнутая. Есенин, говорят, любил такую. Вот с помощью такой композиции можно брать высокую лирическую ноту как по накатаной, потому что если встретится любитель Есенина, да даже просто тот, кто читал его в школе, то этот читатель уже будет подготовлен к тому, что «кольцевая композиция = высокая лирика».
9. О чём молчит север
Хорошо в краю, где царит мороз.
Шевелись, прижимай хвост лени.
Ну, какой с каюра бывает спрос?
Знай, шестом погоняй оленей.
Э-ге-гей! В ответ севера молчат.
Берегут от людей секреты.
От копыт уходят следы в печать,
Расстилаясь строкой газеты.
Надоест читать – есть зелёный мир.
Отправляйся в места иные.
В суету машин, тесноту квартир,
В перегуд звонарей России.
Уезжал и я, убегал не раз
За теплом, за обманным летом,
За мечтой, которая не сбылась,
И за теми, кого не встретил.
А теперь обратно хочу бежать
В ту страну до рогов оленью,
Где холодный воздух предельно сжат,
Там, где мамонтов бродят тени,
Говорят о звёздах, о той большой
И улыбчивой рыбе-солнце
И молчат о тех, кто сюда пришёл,
Как им можется, как живётся.
А пройдёт не так уж и много лет;
Обо мне даже думать бросят,
Но запомнит тундра глубокий след
Бороздивших снега полозьев.
Очень похоже на акынскую песенку, «что вижу, то пою». «В ту страну, до рогов оленью» – вот это очень хорошо, вот бы всё стихотворение так отыграть, на таком уровне иронии!
И вот когда много иронии, много любви, зачем «взлезать на табуретку» финальной лирической ноты?) К чему страдание о том, что меня здесь никто не вспомнит, но запомнит тундра? Ну ведь много же любви в этой «рыбе-солнце», много света же в каждой строке!
Ну и конечно вот в этой бы строфе с синтаксисом разобраться, потому что когда такое прозрачное письмо и такой сложный синтаксис, то возникают подозрения, что автор не справился с формой:
«А теперь обратно хочу бежать
В ту страну до рогов оленью,
Где холодный воздух предельно сжат,
Там, где мамонтов бродят тени,» … напрашивается, что я хочу бежать в ту страну, где, туда, где. Потому что если это там относится к третьей строке и тут у нас инверсия, то повисает в воздухе вторая строфа. А уж если третья строка относится и второй и к четвёртой строке одновременно, то тут не только синтаксический выверт, и инверсия, тут ещё и композиционный вылет в другую форму.
Потому что сложно у просто построенного стихотворения такое заподозрить. Ну – всякое ж бывает, да? А хорошо б всё-таки поправить четвёртую строку)
10. Где произошло, не так и важно...
Где произошло, не так и важно,
Но на склоне пасмурного дня
С ветром повстречался я однажды,
Что толкнул недружески меня.
Он шумел рассерженно в полете,
Лез за ворот и шуршал в траве.
Я стряхнул его, ведь неохота
Оказаться с ветром в голове.
Обежав притихшую окрестность,
Ветер шустро повернул назад.
Я завел мотивчик бессловесный,
Чтоб слова на ветер не бросать.
А когда толкал он в спину страстно,
Помогая двигаться вперед,
Понял я, что ветреность прекрасна,
Коль ускорить помогает ход.
И мои преобразились думы,
Стало им просторно и светло,
Огорченья, словно ветром сдуло,
И печаль, как ветром, унесло.
Очень простое, по-альбомному пронзительное исполнение. Такое ощущение, что стояла простая творческая задача написать стихотворение про многозначность ветра.
Наверное, вышло и задача выполнена. Но для какого числа читателей такая творческая задача будет интересна?
11. С недавних пор упрямо снится...
С недавних пор упрямо снится
зимой, но чаще – по весне,
что упраздняются границы
в моей холмистой стороне,
что снег сойдёт, и лёд на реках
внезапно сплавится на юг,
и установится навеки
до горизонта вешний дух.
И будет всё, как в добром детстве,
когда возьмёшь велосипед
и – ходу! – в город по соседству,
лишь только пыль взовьётся вслед.
Там, за мостом, где склон дороги,
ворвёшься в прежние года,
и ощутишь, как что-то ноги
зацепит, холодом обдав.
мелькнут назад машины, лица,
затихнут крики, посвист мин,
и наваждение границы
сойдёт за городом твоим.
Растает марь над ковылями
поверх акаций и столбов.
Как сон дурной – воронки, ямы
исчезнут в поле за тобой
Асфальт прогретый ровной змейкой
под шины ляжет в тишине.
Заметишь – так, беспечно, мельком,
что классно жить не на войне.
Вот тут попробую поговорить об исполнении, не касаясь темы.
Итак, рецепционное ожидание от названия – глубокомысленная лирика. Но не тут-то было, вовсе это не оно, а что-то другое, определять не будем, поговорим о некоторых выразительных средствах.
«Взовьётся вслед» – на мой слух, очень сомнительное выразительное средство. Какая разница – сзади или спереди пыль встанет столбом? Точнее, может ли она как-то ещё взвиваться и что это может добавить стихотворению?
«и ощутишь, как что-то ноги» – тут анжамбеман очень смешной получился, мало того, что не очень анжамбеман, в смысле не очень выразительное средство. Выразительное средство такого переноса строки – когда на одной строке слово конечное имеет одно значение, а после чтения второй строки – другое. Вот тогда анжамбеман случается, примеры поищите сами, кому нужны примеры)))
«посвист мин» – растолкуйте мне, откуда взялись эти мины ближе к концу? Чтобы концовка была оправданной композиционно, сюда включили мины? От этого, для меня, концовка не выглядит менее искусственной, надуманной.
«Наваждение границы» – ну что там за чары такие?))) Нет, ну правда, что такое «наваждение границы»? Это мне всё назвали и не дали почувствовать и если остальные понятия мне есть откуда взять, то это и взять неоткуда)) Что это? Ох, кто бы знал)
«Растает марь над ковылями» – я много в детстве увлекалась ботаникой, видать, чересчур – для меня «марь» – растение, как ни крути. Хорошо, в словарь посмотрела, где указано, что областное есть слово, то же, что и «марево» значит.
И там препинака не хватает, да много где не хватает в этом тексте.
А так с концовкой согласна, к ней даже не обязательно стихотворение писать))
12. С зарёй остатки сонной лени я...
С зарёй остатки сонной лени я
смахну, скажу себе: «Пора!»
Укажет взводный направление
для выдвижения с утра.
В тиши, нехожеными тропами
в разведку выступит отряд,
чтоб на полях, пять лет не вскопанных,
растаять в травах сентября.
Нас, провожаемых сороками,
наверно, выследят враги:
большие птицы вьются около,
сужая с криками круги.
И вспыхнет бой короткий, бешеный.
Вернёмся, если повезёт,
живыми, но уже не прежними –
родной одиннадцатый взвод.
Дивизион получит данные
о диспозиции врага,
сплошным огнём накроет здания
артиллерийский ураган.
...А мы помянем над могилами
навек покинувших войну,
и вспомним тех, что раньше сгинули
за дом свой, веру и страну.
Мне слышится, что «пять лет не копанных» или «не вскапываемых», будь поболе времени, я бы непременно разобралась с вопросом, но увы мне. Так что доверюсь слуху и скажу: «мне слышится, что лучше «пять лет не копанных».
«И вспомним тех, что раньше сгинули» – раньше – это когда?
И сороки – маленькие птички, не тянут они на больших птиц, как мне кажется.
13. Белая лошадь на влажной траве
Белая лошадь на влажной траве.
Серо, тоскливо. Сюжет однозначен,
Движется плавно по ровной канве
Утром осенним и скучен, и мрачен.
Тихо.
Но ветер, что веял вдали,
Русую гриву несется взъерошить.
Так и любовь. Коль ее обрели,-
Неукротимая белая лошадь
Страсть
ворвалась, поселилась в душе,
Что отпустила смиренно поводья.
Спор бесполезен на том вираже
С чувством, как в мартовский день с половодьем.
Этот подъем, эта жизнь по нутру!
Счастье,- когда обретаем друг друга.
Все изменилось вокруг поутру:
Росы, трава, очертание луга,
Даль.
Закружила любовь, понесла
Нас необъезженная кобылица.
Рвется подпруга на толстых узлах.
Серая жизнь где-то сзади пылится.
Пусть я не юный давно стригунок,
Но не стреножен порою осенней.
В чувстве любви с головы и до ног
Денно и нощно. И нощно и денно
Белая лошадь на влажной траве.
Вот поводок. Я с тобою смиренный.
Гладишь по русой меня голове.
Проседь не тает, как иней мгновенно.
У этого стихотворения в моём коротком листе будет второе место. За искренность. Я вижу и слышу, что не летит стихотворение, но уровень честности, уровень искренности такой, что это подкупает.
Хочу оговориться, что имею ввиду уровень художественной честности, уровень художественной искренности.
Ничего особо не изображает композиция, ничего не выдумывает. Язык не очень современный, но и этому можно найти объяснение, если захотеть. Да вон, хотя бы, Ив Бонфуа «Век, когда слово хотели убить». Конечно, такой язык – один из способов преодоления невозможности писать после второй мировой.
То есть, наверняка, будут «автоматические претензии» – мол, «коль», но .. во-первых, это «коль» поддерживается ещё словами из того же ряда, во-вторых соответствует теме, а в-третьих, как я сказала, является одним из возможных выходов из тупика.
Максиму Амелину-то можно, вот и здесь можно. Пусть и уровень лирического переживания не такой высокий, но вполне всё стройно.
И чисто. За чистоту – второе место.
14. Непутевый целлофанчик
Непутевый целлофанчик
По проезжей части прыгал:
То запрыгнет на машину,
То свернет под колесо...
Сплющен, только не раздавлен,
Шаромыга шаромыгой -
И без глаза и без носа,
Как рисунок Пикассо...
Шелестящим привиденьем,
Напугав бродячих кошек,
Вызвав милое презренье
Щебетливой детворы,
Он подпрыгнул аж до крыши,
Посидел на ней немножко
И в траву шмыгнул внезапно,
Точно в поисках норы.
Приятное милое стихотворение, наверное, можно ещё и ещё почитать))
15. Не ревнуй!
Не ревнуй! Посмотри - весна!
Столько солнца не видел Питер.
Мостовая ручьям тесна,
Синь небес март помыл и вытер.
Не спеши, чуть замедли шаг.
Дай впитать этот воздух влажный.
Мне б запомнить посольство, флаг
И смешной самолёт бумажный.
Как сосулек горит огонь!
Щурюсь. В смехе глаза скрываю.
Ты же держишь мою ладонь,
Не ревнуй! Это счастье! Знаю.
Попробуйте произнести: «Синь небес март помыл и вытер» – а потом – «столько солнца не видел Питер» – согласитесь, энергетика будет разной. И вот так и скачет энергетика от строки к строке, разворачивается и поворачивается. К чему бы это? К тому, что «Не ревнуй!»?))
Не попадает такое высказывание в моего читателя, не попадает. Но я знаю, что много тех, кому нравится. И то дело.
*
*
Итак.
1 место
Возвращение в страну слепых
2 место
Сын Куйкынняку и «Белая лошадь на влажной траве»
3 место
Нет)))