Герцог Бургундский – бесстрашен и смел –
«Добрым» прослыл на Устах и в Сердцах,
Жил он Желаньем, и всё, что хотел,
Брал, воплощая Влеченья в Делах.
Он Накопленья лелеял свои,
Тратя их только с Процентом и впрок, –
Словно Коров он Владенья доил,
И Урожаи снимал там, где мог…
Женщин, Искусства он не разделял,
Знаки Вниманья оказывал всем:
Странствуя, всюду Детей оставлял,
С ними – Гербы и Лучи Диадем.
Церковь ворчала: «Слаба его Плоть!» -
Но отпускала Грехи без Конца,
Ведь Она – Женщина, что отдаёт
Всюду Себя, не теряя Лица…
Были, однако, сложны Времена,
Что окружали Просторы его:
Франция рядом лежала, до Дна
Выжата Сила её, и Врагов
Сонмы стремились, Поживу ища,
Вновь надругаться над Телом больным;
Герцог был с ними, Обид не прощал
Он Интриганам с Дофином самим…
Некогда, ранее, в славном Монтрё
Был вероломно Отец его сдан
В Руки Убийц, что как злое Зверьё
В Жизнь воплощали неистовый План,
Что мог лелеять лишь тот, кто за Трон
Жертвовать Жизни чужие готов;
Герцог шептал: «То Дофин! Только он
В Смерти повинен – всё ясно без Слов!..»
Подпись в Труа увенчала Войной
Месть, что стремилась себя не забыть;
Англия всюду железной Рукой
Править желала: «Её не разбить!» -
Думали все, что о Вере забыв,
Выи склонили, сжигая Мосты, –
Лишь пред Бургундией всяк, боязлив,
Вновь отступал, отмеряя Версты…
Но, когда Люди не ждут уж Чудес,
Спесь позабыв и в Уныние впав,
Слава из Поля спасается в Лес,
Ложь воцаряя над теми, кто «прав»;
В Час, когда Гибель уж дышит в Лицо,
В Миг, когда Жизнь уж забыла дышать,
Вьётся Надежда прекрасной Лозой, –
Плод свой неся, что Умом не понять!..
Вдруг, ниоткуда, из самых Низов,
Из Лотарингских далеких Земель,
Дева восстала средь Бед и Врагов,
Дева, сказавшая Франции: «Верь!»
И, поднимая свой Стяг Чистоты,
В Бег Англичан обращать начала;
«Знай же, Дофин! Королём будешь ты!» -
Дева вскричала, и в Бой позвала…
Англии Мощь в Орлеане разбив,
Двинула Войско она на Париж;
В Реймсе Корону опять утвердив,
Англии вновь подорвала Престиж,
Герцогу Бедфорду бросив Слова:
«Должен смиренно домой ты уйти!»
Сдерживал Герцог – английский – едва
Львиный свой Гнев, что мог только расти…
Герцог Бургундский же ждал и смотрел,
Чем Дело кончится, всё для себя
Вновь извлекая из Бед, что хотел, –
Счастье храня и Удачу ловя.
Только однажды Письмо получил:
«Должен склониться ты пред Королем!» -
Дева писала… И в Гневе вскочил
Герцог, прочтя здесь о Долге своём!..
Войско бургундское вышло в Поля,
Герцог охотиться выехал в Лес:
Выжжена Англией всюду Земля
Взору предстала с Низин до Небес.
В Мае, в Компьене, внезапно для всех,
Деву схватили, – вначале предав, –
Ибо Бургундцы считали, не Грех
Бить со Спины, Отступленье сыграв…
В Боревуар заточили её –
Часто она порывалась бежать:
Герцог меж тем развлекался, своё
Думая после, как раньше, пожать.
И, возвращаясь с Охоты, велел
«Зверя, что в Клетке сидит», показать:
Герцог «Добычу» увидеть хотел –
Он себе в этом не мог отказать…
Огненный Взор его встретил во Тьме,
Сумрак Темницы усилив собой:
«Герцог Бургундский! Ты вспомнишь о Дне –
Том, когда встретился Взглядом со мной!» -
Дева сказала. И Очи отвел
Герцог, Смятенье казав в первый Раз.
«Славы искал ты? – Проклятье нашел!» -
И отвезли ее Утром в Аррас…
Суд – и Бесчестие – ждали её:
Бедфорд глумился и Счеты сводил;
Рыкало всюду больное Зверье,
Церковь кляла, не щадя своих Сил.
Герцог же Сон потерял, и в Пути
Думал забыться, Беседу забыв:
Всюду его принимали в Чести,
Двор его был, как и прежде, красив…
Издали Весть донеслась до него,
Что, восходя на последний Костёр,
Дева, стоя в Окруженье Врагов,
Вдруг изрекла: «О, Бургундец! Ты – Вор!
«Ибо украл ты Мечту у Страны,
А у Наследников – Счастье и Власть:
Ты доживешь до своей Седины,
Но суждено всей Бургундии пасть!..»
В Год тот, тридцатый, был Герцог в Делах, –
Нервным он был и себя утверждал,
Всюду радея на Радость и Страх,
Всюду Улыбкой скрывая Оскал.
И, отказавшись «Подвязку» принять,
Он учредил «Золотое Руно»:
Чтоб ему всякий желал подражать,
С дольней Лозы выжимая Вино!..
Май тридцать первого – «Ведьмин Конец» -
Златом английским наполнил Казну:
Герцог охотиться выехал в Лес,
Тщетно пытаясь забыть про одну,
Что не познал он, от коей бежал, –
В Зубы Драконьи отдав её Плоть;
Взор вспоминая, незримо дрожал
Герцог, что Страх не сумел побороть…
Но для Других его Слава росла,
Счастье его утверждая везде:
В Мире его воспевали Дела, –
В тверди Земной и на бурной Воде.
Время от Времени только Вопрос
Вдруг раздавался: «Кто ж Деву предал?»
«Жан Люксембургский!» - давал среди Роз
Герцог Ответ, и на том обрывал…
Годы текли… Он признал Короля,
И Пораженье познал у Кале,
Земли Голландии в Битвах деля,
Завязь Морщин увидал на Челе;
«Герцогом Запада» звал свою Спесь, –
И под Конец захватил Люксембург:
Словно спасая в Бою свою Честь, –
Словно смывая Бесчестие с Рук…
В Старости Земли он вновь уступил –
Новый Парламент созвав, и разбив
Тех, что когда-то с собою водил,
Тех, для кого был он «статен, красив».
Словно заискивал ныне, прося
Сыну-Наследнику Власть подтвердить, –
Всюду Искусством Посланья неся,
Помпой и Шиком стремясь покорить…
Умер он в Брюгге… Наследник его
Смел был, бесстрашен – и начал Войну:
Хитрый Король был в Тени, далеко,
Лишь поощряя Безумья Весну.
В Час, когда пал он, Король был готов, –
Франция тут нанесла свой Удар…
Был со Спины он… Не надобно Слов!
Этот Сюжет, как История, стар…