***
Рабское море, треклятое море.
Скудная пища, цепи и плети.
Тучи на западе с алой каймою –
Солнце заходит. Порывистый ветер.
Наша галера плывет под началом
Злого паши к побережьям Тавриды.
Ходят вдоль борта бойцы-янычары,
Звери – не люди, свирепого вида.
Два долгих года не ведал я женщин,
Знал истязанья, забыл поцелуи.
В пасти щербатой горько от желчи,
Ем черствый хлеб, солонину гнилую.
Два долгих года не трогал я чарки,
Вкус позабыл белоснежного сала.
Что это в сумерках? Господи, чайка*
На темно-синих валах заплясала!
Чайка! Одна, а за нею десяток
Белою стаей галере навстречу.
Радость на сердце! Пустился б вприсядку,
Если б не цепи да кнут, что калечит.
Нехристи за палаши – всполошились!
Бьют нас: - Сильнее гребите, гяуры!
Белые чайки… О Боже! Свершилось!
Спустят казаки с мучителей шкуры!
Рабское море, треклятое море…
Час долгожданный, спасительный вечер.
Слышится клич на украинской мове,
Следом команды на русском наречье.
С бранью отчаянной, с яростным гиком
Прыгают на борт галеры казаки.
Лютый надсмотрщик нарвался на пику.
- Бейте проклятых, топчите, терзайте!
Шапки и шлемы, чубы и тюрбаны –
Все тут смешалось. Молись, палачина!
Турок, что ритм выбивал барабаном,
Поднят на копья и брошен в пучину.
Вечер спасительный, час долгожданный!
Цепи ломаем. Скорее, скорее…
Видишь, болтается труп капудана -
Вместе с помощником вздернут на рее.
Черное море в белых барашках.
Сброшены цепи, разбиты оковы.
Парень подходит к нам, в рваной рубашке,
И шароварах, алых от крови.
Всех обнимает, целует по-братски
И угощает из фляжки походной.
- Слава те, Господи, выжили! Здравствуй!
- Здравствуйте все! Вы отныне свободны!
* Чайка – здесь - корабль запорожцев