Выключил ли я свет в мастерской?
Я не помню, хотя лишь десять минут
Минуло. И до дрожи потерян покой.
Конечно, потом меня проклянут.
А что можно сделать в полном отрыве
От обетованной птицею почвы?
Прогремит, загорится - дождливей,
Чем было, - и этим разве помочь вы
Сможете, подумав о мясе и пиве.
P.S. Последняя строка не потому, а потому что по дороге домой некая баба, уже набравшаяся чего-то, мне предложила выпить с ней пива, когда я как раз сочинял это стихотворение. Я отказался, но понял, что слова о пиве и мясе из "Нас не нужно жалеть" меня не зря волновали. И что независимо от причин эта волна уже касается моей работы. Это все о том, как "диктуются" стихи.
P.S.P.S. Баба эта, кажется, очередной чорт. В "Зеркале" Тарковского Мария Николаевна говорит "Я не боюсь!" А эта баба, когда я отказался, спросила "Боишься?"
Вчера досмотрел "Зеркало", потом начал думать о Дне Победы и "Нас не нужно жалеть" Гудзенко. О том, как это связано с моей работой, не стоит раскрывать. Это печально. Да и уж сказано сколько и так.
Ууух! Осознал все, и мурашки пробежали. Но от этой жути легче. Как будто унесло мою дрожь.
И глаз свой зеленый, ни кем не виденный вне "рамок" на таком расстоянии, кроме семейных, не к добру, конечно, сфотографировал. К нечистой. Но что ж? Сегодня я не заснул бы из-за этого света "не выключенного". А теперь, действительно, не боюсь. Пусть увольняют, что угодно.
P.S.P.S.P.S. Тарковский видел ангела, а я - чертей.
08.05.18
Что-то вроде маленького пророчества что ли: задымился компрессор на печатной, пришел отключать, подключать "новый" - подключил, пустили, - и вот, такого не помню за все время работы на фабрике: крышка на крыльчатку для охлаждения была плохо установлена, и вся разлетелась, рассыпалась, только одна лопасть осталась. Моя вина, конечно, не досмотрел. Состояние, близкое к безумию. Но вообще же оно было и остается обычным явлением, вопрос только, стоит ли дальше себя обманывать, выходить из него непонятно для чего, снова преодолевать пустоту, чтобы снова подвергнуться эдакому потрясению, невидимому чудовищу, которое только и ищет повод, чтобы пожрать мою душу. А повод - стараться жить, отводя это чудовище от других, ибо просить помощи - лучший повод для чудовища. Какое имя у него? Вот уж где повод для психиатра. Но если повод - Дружба, то ясно, что чудовище - Война.
Получается, как будто нужно прятать Дружбу, чтобы Война не достала ее. Получается, все дело в Вере. Я ее потерял. И, видимо, плохо ищу... Но я же ищу. А значит, и переживу еще.